 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
«У меня в руках газета, и я начинаю ее свертывать; вскоре я замечаю, что мой
друг, сидящий против меня, свернул свою таким же образом. Мы говорим, что
это случай внушения».
Мы можем привести и много других аналогичных примеров, где внушение
входит в психическую сферу незаметно Для самого лица и без всякой борьбы и
сопротивления с его стороны.
Вообще можно сказать, что внушение, по крайней мере, в бодрственном
состоянии, гораздо чаще проникает в психическую сферу именно таким
незаметным образом и во всяком случае без особой борьбы и сопротивления со
стороны внушаемого лица. В этом и заключается общественная сила внушения.
Возьмем еще пример из того же Б. Сидиса: «Среди улицы на площади, на
тротуаре останавливается торговец и начинает изливать целые томы болтовни,
льстя публике и восхваляя свой товар. Любопытство прохожих возбуждено,
они останавливаются. Скоро наш герой становится центром толпы, которая
тупо глазеет на "чудесные" предметы, выставленные ей на удивление. Еще
несколько минут, и толпа начинает покупать вещи, про которые торговец
внушает, что они прекрасные, дешевые».
«Уличный оратор влезает на полено или на повозку и начинает
разглагольствовать перед толпой. Грубейшим образом ом прославляет великий
ум и честность народа, доблесть граждан, ловко заявляя своим слушателям, что
с такими дарованиями они должны ясно видеть, как зависит процветание
страны от той политики, которую он одобряет, от той партии, доблестным
поборником которой он состоит. Его доказательства нелепы, его мотивы
презренны, и, однако, он обыкновенно увлекает за собой массу, если только не
подвернется другой оратор и не увлечет ее в другом направлении. Речь
Антония в "Юлии Цезаре" представляет превосходный пример внушения».
Очевидно, что во всех этих случаях действие внушения не осуществилось бы,
как скоро было бы замечено всеми, что торговец не в меру расхваливает свои
предметы, что уличный оратор преувеличивает значение своей партии,
вздорным образом восхваляя ее заслуги. По крайней мере все, для которых
ясна вздорность и лживость уверений, в таких случаях тотчас же отходят от
таких ораторов, вокруг которых остается только доверчивая толпа слушателей,
мало понимающая в деле, не замечающая ни грубой лести, ни лживых
заявлений и потому легко поддающаяся внушению.
Итак, в действиях последнего, по крайней мере, в большинстве случаев, нет
ничего «насильственного», нет ничего такого, что должно быть
«преодолеваемо», наконец, нет и ничего такого, от чего «сознание субъекта
стремится избавиться». Все происходит самым обычным, естественным
порядком, и, однако, это есть настоящее внушение, которое вторгается в
психическую сферу, как тать, и производит в ней роковые последствия. Нет,
конечно, надобности доказывать, что в отдельных случаях внушение
действительно встречает сопротивление со стороны человека, которого оно
имеет в виду, и тем не менее оно проникает в сознание, как паразит, после
известной борьбы почти насильственным способом.
Один из прекрасных примеров внушения, проникающего в сознание после
известной борьбы, представляет внушение со стороны Яго на Отелло, который
первоначально встречает это внушение сильным сопротивлением, но затем
постепенно поддается ему, когда «яд ревности» начинает совершать в душе
Отелло свою губительную работу. Также и некоторые из внушений,
производимых в гипнозе, иногда встречаются известным противодействием со
