 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
101
через какое-то время Ковалев, Хохольков и Камышников выиграют иски против своих
обличителей (в ближайшие дни они намерены обратиться в суд).
Только кто об этом вспомнит! Как в анекдоте: он ли украл, у него ли украли, но шуба
была.
Так уж устроен наш человек: в плохое он верит с удовольствием. Тем более если это
плохое связано с организацией, чье название вся страна привыкла произносить шепотом.
Нет ничего приятнее, чем пинать ногами мертвого льва…
Р.S. Когда материал готовился к печати, всплыла ещ¸ одна любопытная информация. В
ФСБ обратилась бывшая жена подполковника Литвиненко. Она рассказала, что увидела по
телевизору мужа и была сильно удивлена. Последние пять лет Литвиненко не платил алиментов
на двух детей — пяти и двенадцати лет, — говоря, что уволился из ФСБ и сидит без работы.
Неплохой штришок к портрету героя.
Иногда мне кажется, что, подобно небесному телу, я вращаюсь по какой-то замкнутой
орбите. Жизнь постоянно сводит меня с одними и теми же людьми — при совершенно разных
обстоятельствах.
…С генералом Баграевым мы познакомились давно — году, наверное, в 95-м. Помню, он
понравился мне безоговорочно и сразу: открытое, красивое лицо, не свойственная генералам
прямота.
Баграев работал тогда в Главной военной прокуратуре — начальником отдела надзора.
Через его руки проходили все дела, которые расследовала ГВП.
О его честности и упертости ходили легенды. В 94-м после знаменитой операции «мордой
в снег», когда люди Коржакова уложили охрану Гусинского на грязный асфальт, именно
Баграеву было поручено разбираться с этой скандальной и неприятной историей.
В то время о Барсукове с Коржаковым принято было говорить шепотом. Влияние и власть
этих генералов казались безграничными. И тем более удивлены и обескуражены они были,
когда прокурорский генерал Баграев не пошел на поводу у конъюнктуры. Вопреки всему —
увещеваниям, уговорам, логике — он нашел в их действиях состав преступления. Пойти на это
мог человек исключительно смелый. Это был своего рода подвиг. Пусть маленький, но подвиг.
Точно так же в 89-м, расследуя дело о тбилисских беспорядках, он признал действия
военных обоснованными. Это в условиях-то, когда вся демократическая общественность во
главе с Собчаком жаждала крови, крича о мифических саперных лопатках, которыми солдаты
будто бы рубили грузинских старух на куски.
Горбачев попросту предал армию. Это он принимал решение о разгроме демонстрации, но
в последний момент, как всегда, от своих слов открестился, свалив всю вину на командующего
Северо-Кавказским округом Родионова, будущего министра обороны. Единственный, кто
защитил Родионова, был Баграев…
Порой мне казалось, что Баграев существует вне времени и пространства. Честность его
носила какой-то болезненный характер. За 25 лет службы он не заработал ни квартиры, ни дачи.
Жил где-то у черта на куличиках — на самом краю Орехова-Борисова в маленькой
двухкомнатной квартирке. Считал до получки каждую копейку.
Но зато — в отличие от многих — он мог позволить себе роскошь иметь собственное
мнение по любому вопросу. Ему нечего было терять и не за что было бояться, а это значит, что
рано или поздно от него должны были избавиться, ибо люди честные и принципиальные
неудобны при любом режиме…
Хорошо помню, как заехал в ГВП по каким-то своим делам. Баграев попросил зайти к
нему. На столе лежала газета с моей статьей «Офицеры по вызову», вся исчерканная зеленым
фломастером.
—
Вы абсолютно уверены в том, что написали? — спросил Баграев (мы были ещ¸ на
«вы»). И услышав мой ответ, облегченно вздохнул. Мне показалось, внутренняя ясность
наступила для него уже давно, просто ему хотелось окончательно убедиться в своей правоте.
—
Многие из тех «подвигов» Литвиненко, которые вы описываете, — объяснил
Баграев, — нам, в принципе, известны. Но есть несколько новых эпизодов. Вот если бы к ним
подобраться… Поможете?
