 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
113
всей силой хлопал ладонями по ушам. Требовал признаний. И Бабкин сломался…
Бывшего следователя УФСБ Симонова я застал в Свердловском райсуде. Теперь он —
федеральный судья. Симонов сидит за столом, заваленным томами дел, и вспоминает, как все
это было. Ему трудно: с утра он провел уже два процесса.
«Литвиненко прибегал ко мне трижды. Каждый раз приносил новые показания Бабкина —
они были очень оригинально озаглавлены „чистосердечное раскаяние“. И заканчивались все
одинаково: прошу простить, больше не повторится».
(Уже потом эксперты филфака МГУ признают, что текст «чистосердечного раскаяния»,
написанного Бабкиным, был полностью ему продиктован третьим лицом. С учетом стиля —
вероятнее всего, Литвиненко.)
Бабкин написал многое. Что осенью 96-го он изготовил СВУ в виде мыльницы и продал
его бандитам. Что в апреле изготовил другое СВУ, но выбросил в Волгу. Что ещ¸ один
подозреваемый — Михальцов — обо всем этом знал. Что на квартире третьего подозреваемого
— Колчина — он видел несколько боевых гранат.
Михальцова сразу же задержали. Брал его не Литвиненко, поэтому обошлось без
мордобития. «Чудеса» начались только в управлении…
Судья Симонов недовольно хмурится, и на его высоком лбу морщины сбиваются в
гармошку:
—
В ужасе прибегает обалдевший эксперт. «Я, — говорит, — остался с задержанным
Михальцовым в кабинете, вдруг заходит Литвиненко и раз его по морде: говори, сука, всю
правду».
—
А как было с третьим подозреваемым, Колчиным? — интересуюсь я.
—
Нет. Его Литвиненко не бил. Мы поехали к Колчину проводить обыск. Еще до начала
Литвиненко вдруг заявляет: давайте зайдем на квартиру без понятых. Я только пальцем у виска
покрутил. А потом в ящике кухонного стола неожиданно находим гранату — РГ-42 с запалом.
Лежит прямо вперемежку с ножами и вилками. Мне сразу стало странно: какой дурак будет
хранить гранату с вилками! Да и дверь на кухню была вне зоны видимости — Литвиненко
вполне мог туда зайти. Тем более я дважды слышал звук открываемой двери.
—
Вы что же, считаете, е¸ подкинул Литвиненко?
Симонов молчит. Потом вздыхает:
—
На гранате не было ни жировых отпечатков, ни пота. Что ж, е¸ протирали каждый день
тряпкой.
* * *
—
17 ноября 98-го года в «Интерфаксе» прошла наша пресс-конференция, на которой мы
обвинили руководство ФСБ в беспределе. Честно говоря, я не хотел на эту пресс-конференцию
идти. Но пошел. Сказались многие факторы. Во-первых, ФСБ продолжала нас «разрабатывать».
Во-вторых, морально-психологическое состояние было ужасным. Я считаю, Литвиненко
создавал его искусственно. Он не прекращал стращать нас арестами и убийствами.
—
Березовский принимал участие в организации пресс-конференции?
—
Самое непосредственное. Он вообще должен был на ней выступать, но потом,
вероятно, посчитал, что это нецелесообразно, и уехал из России.
—
Вы не задумывались, почему эту акцию назначили именно на ноябрь?
—
У Бориса Абрамовича есть лозунг: «Мы выигрываем стратегически, мы проигрываем
тактически». Это был его определенный ход, связанный с обострением ситуации внутри ФСБ.
На мой взгляд, он хотел расставить своих людей на Лубянке.
—
Правда ли, что за участие в пресс-конференции некоторые сотрудники получили от
Березовского деньги?
—
Я лично ничего не получал. А разговоры такие — да, слышал. За снятие Ковалева
Литвиненко вроде бы дали миллион долларов, а за пресс-конференцию отдельные люди
получили по 150 тысяч долларов. Понькин и Щеглов, например, открыто рассказывали, что
Березовский им платил.
