 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
156
неуважительное слово, за подобие вольнодумства людей безжалостно изгоняли из системы.
(Вспоминаю беспрецедентный по абсурдности случай: накануне юбилея ФАПСИ один из
сотрудников агентства в соавторстве с профессором Академии ФСБ написал книжку
«Радиошпионаж» — историю радиоразведки, где не было ни одного упоминания о
Старовойтове. Гендиректор пришел в ярость и потребовал от военной прокуратуры возбудить
уголовное дело: якобы авторы разглашают государственные секреты. И хотя ещ¸ до выхода
книжка была отрецензирована ФСБ и СВР, из продажи е¸ изъяли, тираж опечатали, а
сотрудника ФАПСИ понизили в должности. А все из-за старовойтовской мании величия.)
И вдруг империя эта начала рассыпаться, давать сбои. О каком страхе может идти речь,
когда твой позор становится достоянием подчиненных…
Через пару недель мне позвонил один из руководителей московского правительства.
—
Прошу тебя: встреться со Старовойтовым. Он готов с тобой объясниться.
Не без волнения входил я в штаб-квартиру ФАПСИ в Большом Кисельном. Такие же
чувства испытывают, наверное, живодеры, приглашенные в зоопарк.
—
Все это провокация! — Старовойтов смотрел мне прямо в глаза, не мигая. В этот
момент был он похож на одного из героев картины Рембрандта «Возвращение блудного сына»
— мудрый, всепрощающий старик, который открывает свои объятия для заблудшего
мальчика. — Ерунда. С Ковалевым у нас нет никакой вражды, наоборот: мы — друзья. Хочешь,
я прямо сейчас позвоню ему и он тебе подтвердит, что ко мне нет ни одной претензии?
—
Мне нет никакого дела до ваших отношений с Ковалевым. — Я старался подавить
усмешку. Всего три дня назад мы встречались с Ковалевым и он не скрывал своего
удовольствия от статьи.
—
Нет, хочешь я позвоню? — Старовойтов не успокаивался.
—
Как угодно.
Гендиректор встал, прошелся по комнате отдыха.
—
А вообще я тебе скажу, ты многого о Ковалеве не знаешь. Ты в курсе, например, что у
него — сеть бензоколонок?
(«Вот негодяй! — Когда я передал „бензиновому королю“ слова Старовойтова, он пришел
в негодование. — Ладно бы он только вам об этих колонках сказал. Так нет: ещ¸ и премьеру, и
главе администрации — кому только можно».)
—
Вижу, не в курсе… А ведь мы могли бы тебе такие материалы давать… Твои друзья
позавидуют! — Он кивнул в сторону окна, и хотя серого лубянского комплекса из его кабинета
не видно, намек был более чем прозрачен…
Мы говорили со Старовойтовым долго — часа четыре, и когда я вышел от него, приемная
была забита удивленными генералами. Никогда раньше гендиректор не проводил столько
времени с какими-то там писаками.
Наверное, я поверил бы его словам — словам седого, умного человека с генеральскими
погонами. Точнее, я почти поверил — ведь в хорошее всегда хочется верить больше, чем в
плохое, — если бы не две мелочи. Те мелочи, на которых и проваливаются обычно наши
разведчики за рубежом: когда, например, застегивают ширинку, уже выйдя из туалетной
кабинки. Или когда начинают по-красноармейски, словно самокрутку, разминать в пальцах
дорогую сигарету.
Об одной такой «мелочи» — «дружбе Старовойтова с Ковалевым» — вы уже знаете. О
другой — узнаете сейчас, ибо вскоре после незабываемой встречи с гендиректором ФАПСИ я
написал следующий материал. Он назывался:
22.08.1997
КОНЕЦ СВЯЗИ-2
—
У тебя что, загиб матки? — Вопрос генерального директора ФАПСИ Александра
Старовойтова прозвучал столь резко, что я невольно оторопел.
Еще совсем недавно этот уважаемый человек, действительный член Академии
инженерных наук и Академии криптографии, профессор, доктор наук, заслуженный деятель
науки и техники, вел себя со мной совершенно иначе. Был сама любезность и чуть ли не
