 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
170
караван идет.
Исключение составил один только «вкладчик». Некто Гурин из правительства Москвы.
Он даже прислал в редакцию письмо, где черным по белому, на официальном бланке, с
подписью и печатью было начертано:
«В опубликованной у вас статье написано, что я ложил деньги в банк, а я не ложил».
Именно так: ложил…
Я давно заметил: обществу свойственно идеализировать своих вождей. Не в части их
бессребреничества — нет, в этом-то как раз сомнений ни у кого нет. Но нам почему-то кажется,
что люди, сидящие на Олимпе, какие-то особенные. Государственные.
(Когда Ельцин не вышел на встречу с ирландским премьером, все кричали: «Это особый
политический трюк!» Оказалось, он просто перепил.)
Это абсолютное заблуждение. В них не только нет ничего сверхъестественного. В
большинстве своем это серые, малообразованные и не очень умные люди — ниже среднего
уровня…
Еще до того как стать министром юстиции, порнозвездой и вкладчиком «РАТО-банка»,
Валентин Алексеевич Ковалев был вице-спикером Госдумы — от фракции КПРФ. И вот он
впервые поехал в официальную командировку за рубеж — главой думской делегации: в Сеул.
Надо заметить, что до избрания депутатом Ковалев был скромным полковником милиции
с соответствующим для этого звания менталитетом и от почестей, оказанных ему корейцами,
несколько ошалел.
Поселили его в люксе, в лучшем отеле города — кажется, в «Хилтоне». Бесплатный
мини-бар, спутниковое телевидение, ванна-джакузи. Перед дверью в номер — белые банные
тапочки.
С этими тапочками-то и приключился конфуз. Если с джакузи и мини-баром вице-спикер
ещ¸ кое-как разобрался, то с банными тапочками опростоволосился, потому что никогда
раньше с подобными принадлежностями туалета ему не приходилось иметь дела. Вероятнее
всего, он решил, что тапочки эти — подарок отеля. Знак особого уважения и признания. Не
долго думая он натянул их и отправился гулять по городу.
Ковалев вышагивал по улицам Сеула и никак не мог понять, почему прохожие тычут в
него пальцами: на белых махровых тапочках было ярко и крупно написано — «Хилтон»…
Впрочем, культурный облик мало волновал генерала Старовойтова. Друзей он подбирал
себе не по принципу «ай кью», а совсем по другим критериям. Властные возможности — вот
что главным образом интересовало его. Власть и сила.
К числу его «друзей» относились многие власть имущие. За долгие годы руководства
ФАПСИ Старовойтов подобрал ключи и к министрам, и к президентским администраторам. И
когда в его жизни наступила не лучшая полоса, он побежал к ним за помощью.
Одним из первых в этой подковерной борьбе пал директор ФСБ Ковалев. Он отстранил от
должности одного из самых главных старовойтовских врагов — начальника 5-го отдела
Управления военной контрразведки Астахова (5-й отдел работал как раз по ФАПСИ). Именно с
материалов Астахова началось «дело Монастырецкого».
Астахов был сослан в Сибирь — начальником отдела контрразведки Омской ракетной
армии. На генеральскую должность
Я не хочу охаивать Ковалева: будучи фигурой политической, он вынужден был
лавировать между струями. Идти на компромиссы и соглашательство. В конце концов, за его
спиной стояло многотысячное ведомство — заложники кабинетных интриг…
О том, что ФСБ начало мою разработку, я узнал очень скоро. Слава богу, в организации
этой есть ещ¸ немало порядочных людей.
Управление собственной безопасности начало поиски моих источников на Лубянке.
Сотрудников 5-го отдела — всех, кто имел касательство к разработке ФАПСИ, — заставили
даже писать объяснения: знакомы ли они со мной.
Старовойтов мог праздновать победу: примерно то же самое происходило и в
Генпрокуратуре. «Важняк» Уваров, который вел уголовное дело, был снят со следствия.
Незадолго до того Уваров собрался предъявлять Старовойтову обвинение…
Осталось разобраться лишь со мной, и тогда — все. Конец проблемам, скандалам.
