 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
239
абсолютно спокойной неторопливой походкой. (Бегущий человек оставляет глубокие следы с
увеличенным интервалом. Это знают все, кто следил за похождениям Шерлока Холмса.)
Еще хуже обстояло дело с его падением ниц. Если не считать следов, снег был девственно
чист. Обследовав всю округу, сыщики так и не нашли остатков лежбища Борового. Его
попросту не было.
5) Б. УТВЕРЖДАЛ: выйдя на дорогу, он увидел метрах в двадцати возвращающийся
«линкольн» Шпигеля.
Эти слова полностью опровергаются свидетельскими показаниями ещ¸ одного шофера.
Он четко запомнил, что из леса к горящему «мерсу» неторопливо шел человек. За углом же,
метрах в 500, у обочины стоял «линкольн». Выходит, или врет свидетель, или Шпигель никуда
не уезжал, а терпеливо выжидал в засаде, действуя по заранее намеченному сценарию.
6) Крышка от «мерседесовского» бензобака была найдена на снегу в полуметре от
лимузина. Эксперты определили, что крышку не выдавило бензиновыми парами, а кто-то
заботливый заблаговременно е¸ свинтил. Трудно представить киллеров, которые, отстреляв
обойму, станут аккуратно откручивать крышку, дабы бензобак не разнесло ко всем чертям. Это
мог сделать только тот, кто не скрылся тотчас, а находился в непосредственной близи.
(Помните крики Борового: «Не подходи! Взорвется!»)
7) Обугленная машина была поставлена на третью передачу. Любой шофер знает: на
передачу ставят, если не надеются на ручной тормоз. Глушить мотор и включать передачу,
когда от каждой секунды зависит твоя жизнь, — поступок, требующий большого
самоотречения.
…Не надо быть заправским сыщиком, чтобы увидеть: что-то здесь неладно. Но…
Жизнь, известно, диктует свои законы.
Ничего я вам не скажу, а самим, проклятым, вам вовек не догадаться!
Следствие по «горелому» делу было поручено одному из самых опытных работников
Ярославской облпрокуратуры — следователю по особо важным делам Леониду Локаеву.
Локаев взялся за работу засучив рукава. И вероятно, однажды настал момент, когда он
задался теми же сомнениями, что и мы сейчас. Свою душевную тоску «важняк» решил
поверить потерпевшему.
«Перед началом допроса, — вспоминает Локаев, — я спросил Борового: „Константин
Натаныч, у меня есть ряд вопросов, которые могут вам не понравиться. Как вы смотрите на
это?“ — „О'кей, спрашивайте, что угодно“, — ответил он».
Что бы вы думали? Примерно на десятой фразе — «А почему?» — депутат «сломался».
Он прервал допрос, наотрез отказался подписывать протокол и со словами «Провокация!»
гордо покинул здание Генпрокуратуры. (Еще один характерный штришок: несмотря на
многократные заявления, что найти преступников — дело его жизни, — в Ярославль на
допросы Боровой ехать не спешил. Следователю пришлось отправляться в Москву.)
Конечно, не только один Локаев, но и все силовики Ярославля и Москвы отлично
понимают, в чем причина подобного волнения Борового. В неофициальных разговорах
руководители прокуратуры и милиции откровенно называют вещи своими именами. При этом
горько добавляя: «Но доказать мы все равно ничего не докажем, а неприятностей наживем».
И если бы речь шла о каком-то рядовом гражданине Б., кривая правосудия, возможно, и
доползла бы до победного конца. Но эта фигура — совсем не рядовая. Довольно известная Б. И
отношение к этой Б. особое.
Не случайно прокуратура проглотила хамский уход Борового с допроса. Не случайно
материалы дважды направлялись в столицу — на проверку в Генпрокуратуру. Не случайно все
экспертизы проводились по два, а то и по три раза.
—
Вот вы напишете, что никто на этого Борового не покушался, а он устроил все сам, —
заявил нам один из таких «перестраховщиков», — и сразу же начнется шум. Материалы
затребуют в Москву, назначат проверку. А так — никто ни о чем не вспоминает, и — хорошо…
Стоит ли после этого удивляться итогу следствия? Он вполне закономерен: дело временно
