 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Александр Евсеевич Хинштейн: «Какого цвета страх»
82
Вместо этого Бирюков предпринял шаг поистине иезуитский: Генпрокуратура назначила
проверку изложенных в материале фактов.
Ход прокурорской мысли нетрудно представить: проверим, докажем, что ничего такого и
близко не было, а потом возбудим против писаки-журналиста дело. За клевету.
Не вышло. Оказалось, что под каждый приведенный факт у меня есть документ. Господин
Бирюков попал в положение унтер-офицерской вдовы: против кого возбуждать ему теперь
дело? Против самого себя?..
Сюр какой-то. Театр абсурда. Получается, что прокуратура приравнена у нас к святой
церкви. Проверять е¸ никто не может: таков закон. Только сама же прокуратура. (Сам себя:
чисто прокурорский вид сексуального извращения.) Или разве что Господь Бог. (Бог, как
говорит один знакомый поп, очень удобный компаньон: он никогда не требует своей доли.)
Ситуация зашла в тупик. Но Бирюков духом не пал. Он отправился в массы. Дал интервью
телевидению, где подробно осветил эту историю.
В эфир, правда, пошло далеко не все, но и этой малой толики вполне достаточно, чтобы
сделать определенные выводы.
* * *
Разумеется, я нисколько не надеялся, что после выхода этого материала Юрий Бирюков
подаст в отставку и начнет посыпать голову пеплом. Но задуматься, хотя бы задуматься над
тем, что творит, он мог.
Если человек признает свои ошибки, это только вызывает к нему уважение. Значит,
человек сильный. Если же он продолжает упорствовать, петля этих ошибок лишь сильнее
затягивается на его шее…
Бирюков (цитирую по стенограмме телепередачи): «Ко мне обращается глава Чеченской
Республики Кадыров. 27 июня в Москве проведены обыски в десятках квартир, где проживают
чеченские семьи, в том числе произведены обыски в квартире полномочного представителя
Чеченской Республики при Президенте России и т.д. Всем им инкриминируется участие во
взрыве на Пушкинской площади, связь с Бараевым, Хаттабом и прочее».
О том, что к Бирюкову обращался именно Кадыров, я не писал. Я писал, что на прием к
нему пошел кадыровский полпред Адлан Магомадов. Впрочем, никакой несостыковки в этом
нет: походу Магомадова вполне мог предшествовать звонок чеченского главы.
И то, что обыски на квартирах (в том числе у полпреда Магомадова) проведены, — тоже
правда. А вот все остальное — полная ложь.
Никому из этих людей участие во взрыве в переходе на Пушкинской площади не
инкриминировалось. Никто не тыкал в них пальцами, не кричал: «Ату!» Но все они имели
близкие отношения с арестованным днем раньше человеком. Который как раз-то и
подозревается в подготовке новых терактов и дома у которого нашли тротил и взрыватель.
Бирюков как первый заместитель генпрокурора не может не знать: это более чем веское
основание для обыска, ведь речь идет не о копеечной краже. О терактах.
Бирюков: «Произвол (выделено мной. — А.Х.), устроенный сотрудниками Московской
прокуратуры, переполнил чашу терпения, так как коснулся в первую очередь лиц, кто
непосредственно потерял все в борьбе с Дудаевым, Яндарбиевым, Бараевым и другими врагами
чеченского народа».
Поездки Устинова в Махачкалу дурно влияют на Бирюкова. Ему тоже хочется
кого-нибудь пообвинять.
«Произвол», «чаша терпения»… В чем, интересно узнать, заключается этот «произвол»? В
том, что сотрудники проводят обыски? Но прокуратура каждый день выписывает десятки
ордеров, и никому и в голову не приходит этим возмущаться.
А может, причина в ином? В том, что обыск у рядового гражданина — это норма, а обыск
у полпреда — произвол?
Конечно, будь господин Бирюков чуть полюбопытнее, он без труда мог бы затребовать из
поднадзорных себе ведомств (МВД, ФСБ) материалы, из которых узнал бы некоторые
