 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
непобедителям, имеют собственные домики, где могут предаваться своим причудам и странностям. Их
именуют старыми чудаками. Те же, кто реализовали сценарий победителя, проводят остаток жизни в
уединенных усадьбах с управляющими и считаются достойными гражданами.
Лучшее средство для стариков, не имеющих сценария, - разрешение. Они, однако, редко им
пользуются. В каждом большом городе нашей страны можно найти тысячи стариков, живущих в тесных
комнатках и тоскующих по человеческой душе, по кому-нибудь, кто готовил бы еду, рассказывал,
просто слушал. В таких же условиях живут тысячи старых женщин, которые счастливы были бы кому-
нибудь готовить, что-то говорить, кого-то слушать. Но если даже двоим из них удается встретиться, они
редко используют открывшуюся возможность, предпочитая свое привычное мрачное жилье, где
остается смотреть в рюмку или в телевизор или просто сидеть, сложив руки, ожидая безопасной,
безгрешной смерти. Так их учила мать, когда они были маленькими, этим указаниям они и следуют по
истечении семидесяти - восьмидесяти лет. Они и раньше не старались словчить (может быть, только
разок сыграли на скачках?), так зачем же ставить все под угрозу теперь? Сценарий давно уже исчез, он
исполнен, но старые "лозунги" еще звучат в голове, и, когда приходит смерть, ее встречают с радостью.
На могильном камне они велят вырезать: "Обретший покой среди тех, кто ушел раньше", а на обратной
стороне: "Я прожил хорошую жизнь и никогда не ловчил".
Говорят, что в следующем столетии будут выращивать детей в пробирках, вырабатывая в них
качества, нужные государству и родителям, которые будто бы будут закладываться путем сценарного
программирования. Сценарное программирование легче изменить, чем генетическое, однако мало кто
пользуется этой возможностью. Тот, кто им воспользовался, заслужил более впечатляющее надгробье.
Почти все благочестивые эпитафии переводятся одинаково: "Взращен в пробирке, там же и жил". Так
они и стоят, ряды за рядами памятников, крестов и прочих символов, все с одним и тем же девизом.
Лишь иногда мелькнет иная надпись, которую можно было бы расшифровать: "Взращен в пробирке - но
сумел из нее выскочить". Большинству это так и не удается, хотя "пробка у пробирки" почти всегда
отсутствует.
Сцена смерти
Смерть - не поступок и даже не событие для того, кто умирает. Она - то и другое для живущих. В
нацистских лагерях смерти физический террор сопровождался психологическим террором: газовые
камеры делали невозможным проявление достоинства, самоутверждения, самовыражения. Перед
смертью у погибающих людей не было повязки на глазах и последней сигареты, не было
пренебрежения к смерти и знаменательных последних слов, то есть не было предсмертных трансакций.
Конечно, были трансакционные стимулы от умирающих, но убийцы на них не реагировали.
В общении с пациентом, который много говорит о смерти психотерапевту (чтобы понять ход его
мысли), помогают вопросы: "Кто будет стоять у вашего смертного ложа и каковы будут ваши
последние слова?" Дополнительный вопрос: "А каковы будут их последние слова, сказанные вам в ваши
последние мгновения жизни?" Ответом по первому вопросу является обычно что-нибудь вроде: "Я им
доказал..." "Им" - чаще всего бывают родители, иногда супруг или супруга.
При этом подразумевается: "Я им доказал, что делал в жизни так, как они хотели" или "Я им
доказал, что не надо было делать так, как они хотели".
Ответы на эти вопросы фактически являются формулировкой жизненной цели. Психотерапевт
может использовать их как мощный инструмент, чтобы разрушить привычные игры и извлечь пациента
из его сценария: "Итак, вся ваша жизнь сводилась к тому, чтобы доказать, что вы чувствовали себя
ущемленным, испуганным, сердитым или виноватым из-за родительских предписаний. Очень хорошо,
если вам казалось это необходимым. Но не разумнее ли поискать более достойную цель в жизни?"
Сцена смерти может быть частью скрытого или сценарного брачного договора. Муж или жена,
прожившие долгую совместную жизнь, обычно ясно представляют себе, что один из супругов умрет
первым. В этом случае у них формируются взаимодополняющие друг друга сценарии, когда более
ранняя смерть одного из них как бы планируется заранее. Они могут жить многие годы в согласии, но
если в пожилом возрасте каждый из них будет рассчитывать на более раннюю смерть другого, то
сценарии не дополняют друг друга, а перекрещиваются, и тогда совместная жизнь будет протекать не в
согласии, а в взаимных мучениях, несмотря на то, что во всех других отношениях их сценарии
взаимодополнительны. Проблемы обнаруживаются отчетливо, когда один из супругов тяжело
заболевает. Общий сценарий, основанный на сцене смерти, может присутствовать в браке молодой
женщины и пожилого мужчины. Хотя циники нередко говорят, что такие женщины выходят замуж за
