 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сферу своего охвата вплоть до того, что оно в конечном итоге трансцендирует, иначе говоря,
переступает свои пределы. Однако даже в этот момент трансценденция такого рода не чужда эго,
поскольку она естественна и позитивна с точки зрения жизни. Она представляет собой капитуляцию
перед более глубинной жизнью Я, перед той жизнью, которая функционирует на бессознательном и
подсознательном уровнях. Дети не боятся потерять контроль со стороны эго. На самом деле они даже
любят такое состояние. Они способны вертеться волчком, пока у них совсем не закружится голова и они
не свалятся на землю, хохоча от восторга. Однако если ребятня в такого рода действиях позволяет себе
отказаться от контроля эго, то это совершенно свободный акт, совершаемый безо всякого нажима. Для
совсем маленьких детей отсутствие контроля со стороны эго абсолютно естественно. Младенец никогда
не располагает таким контролем и не знает о его существовании; подобно любому зверенышу, он
функционирует в терминах чувств, а вовсе не сознательного мышления. По мере того как ребенок
подрастает и его эго развивается, он превращается в осознающего себя индивида, который обдумывает
свои поступки. Налагая на свои действия сознательный контроль, человек получает возможность
адаптировать, приспосабливать свое поведение к реализации таких целей, которые более существенны
или отдаленны по сравнению с удовлетворением каких-то сиюминутных потребностей. Но в том
случае, когда мы действуем в соответствии с нашими мыслями и идеями, мы перестаем быть
спонтанными, что влечет за собой устранение всякой радости и снижение удовольствия, которое могло
бы доставить совершаемое действие. Однако, поскольку все это делается сознательно ради достижения
какого-то более сильного удовольствия в будущем, такой режим реагирования следует признать
здоровым и естественным. Невротической моделью поведения он становится лишь тогда, когда
контроль носит бессознательный и непроизвольный характер, причем от него нельзя отказаться.
От сознательного контроля можно отказаться, когда это разумно и целесообразно. А вот
отступиться от бессознательного или подсознательного контроля человек не в состоянии, поскольку он
либо не осознает наличия этого контроля, либо не осознает его механизма и динамики. Такому
бессознательному контролю подвержены многие люди, которым оказывается очень трудно выразить
свои чувства или отстаивать свои желания. У них наблюдается тенденция к пассивности, и они
склонны делать то, что им велено. Даже когда они совершают намеренное усилие сказать «нет», их голос
слаб, а в возражениях отсутствует убежденность. Возможности их самоутверждения сильно
затрудняются наблюдающимися в теле хроническими мускульными напряжениями, которые сжимают
им гортань и сдавливают голос, а также мышечной напряженностью в грудной клетке, которая снижает
объем воздуха, проходящего через голосовые связки. Можно сказать, что таких людей все время
сдерживает какая-то непонятная им сила и что они воспринимают себя выполняющими разного рода
задачи по своему собственному поручению. Как правило, такой человек осознает свое состояние, но
бессилен расслабиться, поскольку не понимает, почему он закрепощен, и не ощущает в себе
напряжений, образующих собой эту закрепощенность. Тщательная терапия позволяет справиться с
данной проблемой, как это показывает следующий клинический случай.
Виктор, мужчина лет тридцати пяти, обратился ко мне с желанием пройти курс терапии, потому
что он страдал от ощущения глубокого разочарования своей жизнью. Невзирая на развитый, острый ум,
изрядную компетентность в избранной им сфере деятельности и упорный труд, Виктор вовсе не
преуспевал в том деле, которым занимался. Точно такое же отсутствие успеха характеризовало и его
отношения с женщинами. Разглядывая его тело, я смог обнаружить сильные напряжения в челюстях,
плечах, а также в районе таза. Последняя разновидность напряжений свидетельствовала о том, что он
страдает от изрядного беспокойства в связи с потенциальной угрозой кастрации. Виктор хорошо
осознавал, насколько он напряжен, но не понимал причину этого явления и чувствовал себя
беспомощным что-то сделать со своей зажатостью. Помимо вышеупомянутых напряжений, наиболее
заметной особенностью индивидуальности этого пациента являлся голос. Его звучание было тихим,
пришибленным и лишенным всякого резонанса. Оно было лишь чуть громче нормального шепота. Если
Виктор пытался закричать, это требовало от него больших усилий, и он сразу же начинал хрипеть. В
других отношениях никакой особой пришибленности в нем не замечалось. Внешне он выглядел
человеком энергичным и сильным - в такой же мере, как и владевшие им напряжения. Скажем,
напряжение в челюстях было у Виктора настолько интенсивным, что он даже страдал от небольшого
звона в ушах. Это напряжение служило выражением его решительности; вообще, все, чем он занимался,
