 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
обрела благодаря своим многочисленным терапевтическим курсам, в момент, когда я впервые увиделся
с нею, она все еще чувствовала, что сама по себе не в состоянии зажить лучше и освободиться от
прошлого. Отсюда возникал вопрос: какой именно страх приковывал Алису к ее прошлому настолько
прочно, что она, невзирая на все свои немалые усилия, была сегодня по-прежнему не в силах
освободиться и начать полноценно жить? Но прежде чем приступить к ответу на указанный вопрос,
нужно с большей полнотой понять ее настоящее.
Когда Алиса пришла ко мне, в ее жизни совершенно отсутствовала радость и было очень мало
удовольствия. Она страдала от сильного беспокойства и опасения потерпеть неудачу, для чего, казалось
бы, имелись определенные основания, поскольку за истекшие десять лет ей - из-за неспособности
нормально функционировать - пришлось сменить массу мест работы и специальностей. Но в то же
самое время было ясно, что при той степени беспокойства, которая ей свойственна, Алисе было почти
невозможно хорошо функционировать. Она попала в порочный круг. Беспокойство не позволяло ей
удержаться на работе, а потеря работы, в свою очередь, способствовала росту ее беспокойства. Попав в
этот капкан, Алиса превратила свою жизнь в отчаянную борьбу за выживание.
Путеводной нитью к разрешению ее конфликта было собственное заявление Алисы о том, что в
отроческие годы она пыталась быть идеальной. Это усилие провалилось - что было неизбежным,
поскольку никто не может быть идеальным. Но как только Алиса переставала стремиться к идеальности
и совершенству, она тут же начинала воспринимать себя как ничего не стоящую и беспомощную особу.
Это был настоящий ад, и я могу понять ее отчаянное стремление вырваться и освободиться. Но как?
Попытки помочь ей стать сильнее, чтобы она могла еще усерднее стараться стать идеальной, привели
бы только к дальнейшим осечкам и, соответственно, к еще большему отчаянию. Любые ее усилия в этом
направлении, любые старания были обречены на неудачу. Прекращение попыток измениться, приятие
себя такой, какая есть, внушало Алисе страх, но это был единственный путь, ведущий к душевному
здоровью.
Первое, с чем Алисе следовало сразу же согласиться, был факт ее несчастья, который невозможно
было отрицать, а также жгучая необходимость плакать. Когда я довел это до ее сведения, она ответила,
что и так много наплакалась в своей жизни. Такой ответ почти стандартен и, несомненно, правдив, но
встает единственный вопрос: насколько глубоким и горьким был ее прежний плач? Если плач столь же
глубок, как испытываемая боль и печаль, то он полностью высвобождает человека. Боль сидела у Алисы
глубоко в животе, пребывая в связи с ее кишечными неприятностями, но она ощущала ее и в области
диафрагмы, где эта боль была обязана своим появлением полосе напряжения, которая не позволяла ни
ее дыханию, ни плачу проникать глубоко в брюшную полость. А ведь это именно та зона, где
располагаются наши наиболее глубокие чувства: наша самая бездонная печаль, наш самый сильный
страх и наша наиболее всепроникающая радость. Ощущение сладостного жжения, которое сопутствует
подлинной сексуальной любви, тоже воспринимается где-то глубоко в нижней части живота и кажется
каким-то жаром, который вот-вот готов охватить и растопить все тело. Приятные ощущения в животе
испытывают и дети, раскачиваясь на доске или на качелях, что, как известно, доставляет им огромное
удовольствие. Но живот, являясь средоточием наслаждения и радости, одновременно представляет
собой то место, где ощущается печаль кромешного отчаяния, возникающего тогда, когда радости не было
и нет.
Чтобы обрести столь ценимую всеми нами радость, Алиса должна была настежь открыться
собственному отчаянию. Если бы она сумела расплакаться от глубокого отчаяния, то смогла бы затем и
испытать радость, которая придает жизни каждого человека ее подлинный смысл. Хотя мы должны
признать, что в отчаянии есть много пугающего, нужно отчетливо осознавать, что оно берет свое начало
в прошлом, а не в настоящем. Алиса пребывала в отчаянии, поскольку была не в силах стать
совершенством и завоевать тем самым одобрение и любовь родителей. Владевшее ею отчаяние
продолжало существовать и в настоящем, поскольку она до сих пор продолжала войну с целью
преодолеть то, что считала собственными недоработками, слабостями и промахами, и наконец
завоевать ту самую недостижимую любовь. В результате Алиса старалась преодолеть обстоятельства и
победить свое отчаяние, что было неосуществимо, потому что отчаяние являлось ее подлинным,
реальным чувством. Разумеется, человек может отрицать собственное отчаяние и жить иллюзиями, но
такая концепция неизбежно развалится, а ее носитель погрузится в депрессию. Можно пытаться
