 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
результате большой телесной работы и сопутствующего выражения чувств ее страх в очень
значительной степени пошел на убыль.
Во время одного из сеансов, когда Мэри лежала поверх биоэнергетического табурета и
занималась дыханием, я на минуту вышел из комнаты. Вернувшись, я застал ее в состоянии паники. Она
выкрикивала: «Не оставляйте меня с нею». Когда я спросил, чего она так испугалась, пациентка сказала:
«Я чувствую, она готова вырвать мне вагину». И мне, и самой Мэри было ясно, с чем именно велась ее
борьба. Ощущая ненависть со стороны матери, Мэри в поисках любви обратилась к отцу, однако в его
ответном чувстве было нечто порочное, возбуждавшее и пугавшее девочку и одновременно делающее ее
более уязвимой для ревности и ярости со стороны матери. Двое родителей в самом буквальном смысле
рвали ее надвое, поскольку каждый из них требовал от нее совершенно иной эмоциональной модели
поведения. Мать добивалась от подрастающей дочери асексуальных и сугубо невинных проявлений, в
то время как отец с энтузиазмом откликался на ее сексуальность.
В ходе другого сеанса, когда Мэри опять-таки лежала в запрокинутой позе поверх табурета, она
внезапно ощутила трудности с дыханием. До этого Мэри плакала, и все ее горло, от глотки до гортани,
пребывало в стесненном состоянии. Она сказала: «Если я плачу слишком сильно, то начинаю до смерти
задыхаться. Я просто умру из-за этого». Но прекратить плач она была не в силах. «О Боже, - произнесла
она. - Моя печаль нестерпима. Я не могу противостоять этой женщине. Она ненавидит меня, а я в ней
нуждаюсь. Мне кажется, грудь у меня - это один сплошной вопль при виде ее холодных, ненавидящих
зрачков. Боже мой! Какой смысл жить без отцовской любви? Вот почему мужчины для меня так
важны».
Мэри прямо-таки отшвырнула свою сексуальность, чтобы избежать роковых последствий
сексуального интереса к ней со стороны отца и чтобы защитить себя от ревности и гнева матери.
Однако подобное действие нарушило ее цельность как личности и подорвало в ней чувство
безопасности. В своей ранимости и уязвимости Мэри в поисках защиты и любви повернулась лицом к
мужчинам. Результат был таков: мужчины, прикрываясь заверениями в любви, попросту использовали
Мэри сексуально, что в еще большей мере подрывало в ней ощущение собственного Я. Чтобы стать
более независимой, более самоутвердившейся, ей настоятельно требовалось увидеть и понять, как все
вокруг предают ее. В этой связи она говорила: «Я сама поражена, что могу быть с мужчинами такой
милой и отзывчивой. Вообще-то я всегда относилась к своему отцу, к школьным учителям и к
преподавателям в колледже по-особому. А если мужчина вызывает у меня особые чувства, я готова
предложить ему секс». В то же самое время она вполне была в состоянии мобилизовать против них свой
гнев за то, что они неизменно использовали ее. Однако по причине деструктивных, разрушительных
действий своих родителей в Мэри накопилась смертельная ярость, которую в процессе терапии надо
было постепенно стравливать. Она порождала в ней слишком сильный страх.
Отношение Мэри к мужчинам было столь же путаным, искаженным и неоднозначным, как и
отношения с родителями. С одной стороны, они порождали в ней уже упоминавшиеся особые чувства, с
другой, вызывали гнев. Вот ее слова: «Они ведут себя так, словно я принадлежу им, а это приводит меня
в бешенство. Но я испытываю и вину перед ними, которую сама воспринимаю в качестве расплаты за
то, что я хочу причинить им вред». Ее самосознание с каждым сеансом крепло и углублялось. «Я
понимаю, что сама позволила превратить себя в жертву, молчаливо разрешая другим людям, начиная с
родителей, открыто проявлять свою враждебность и дурные чувства по отношению ко мне. Раньше,
когда я не догадывалась об этом, то смотрела на себя как на ангела». После этого она добавила: «Я
хотела, чтобы люди делали для меня все, чтобы они заботились обо мне. Я полагала, что раз я такой
ангел во плоти, то они просто обязаны делать для меня очень многое». Сейчас Мэри стала понимать,
насколько невротической была подобная жизненная установка, и начала ощущать скопившуюся в ней
ярость, равно как и всю ее смертоносную силу. Однако ее пугали мои призывы колотить по кровати
теннисной ракеткой и сопровождать удары словами «Я вполне могу убить тебя». Мэри комментировала
это таким образом: «Я могу почувствовать спрятанное во мне сумасшествие». Затем, по мере того как
она смирялась с ощущением гнева/сумасшествия, ее страх уменьшался. А когда ее гнев стал сильнее,
Мэри вдруг сказала: «С таким самоощущением мне вовсе не нужен мужчина, который бы защищал
меня».
Нанося во время другого сеанса удары по кровати, она отметила: «Я отчетливо чувствую, как с
