 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
подобного мужества у каждого из моих пациентов медленно, но неустанно растет, сопровождаясь
увеличением энергии, способствуя его самовыражению и помогая ему понять собственную проблему.
Терапия не сводится к тому, чтобы обучиться умению самоутверждаться. Соответствующие
процедуры поощряют псевдоагрессивность, которая представляет собой волевой, а не спонтанный акт.
Пациенты рассказывают мне: «Знаете, что со мною приключилось вчера? Мой босс обратился ко мне
снисходительным тоном, а я, ни секунды не раздумывая, заявляю ему: "Не надо со мною так
разговаривать!", - после чего тот извинился». Пациентка, сообщившая мне об этом происшествии, была
еще в большей степени удивлена собственной спонтанной откровенностью, чем ее хозяин. После того
как она сломала однажды барьер страха, ей стало легче еще и еще раз распахивать дверь, ведущую к
свободе. Первоначальный прорыв представляет собой радостное событие, которое приходит вместе с
высокой волной жизненной силы, прокатывающейся через все тело. Человек может пережить подобное
и не подвергаясь терапии. Больной, которому сказали о необходимости биопсии, чтобы установить,
является ли какое-то обнаруженное у него новообразование или патологическое изменение
злокачественным, испытает точно такую же радость, такое же ощущение освобождения от страха, когда
услышит, что биопсия дала отрицательный результат. И в данном случае радость тоже имеет
источником волну жизненной силы. Различие между двумя указанными переживаниями состоит в том,
что чувства, испытанные в терапевтической ситуации, ничем не чреваты. Они являются логическим
следствием процесса самопознания. Человек испытывает все больше и больше радости по мере того, как
открывает для себя все более обширную часть своего Я. Недавно на одном из семинаров по
биоэнергетическому анализу его участница возбужденно обратилась ко мне со словами: «В первый раз я
ощущаю, как мое тело делает это». А делало оно вот что - пульсировало. Ее тело проявило свою
жизнеспособность как независимая сила, достаточная для преодоления ранее имевшегося у этой
женщины ощущения, что тело - всего лишь объект, которым управляет ее разум. Так произошло
благодаря тому, что мы проделали значительную работу по углублению ее дыхания, привлекая для этого
голос и всячески выражая чувства. Эти упражнения подействовали на нее подобно запуску особого
насоса так, что, однажды заработав, он оказался в состоянии дальше функционировать сам по себе.
Когда тело движется как бы по собственной воле и тотальным образом вовлекает в это весь
организм, человек переживает подъем. Это примерно то же самое, что испытывает ребенок,
подпрыгивая от радости. Он не прыгает сознательным образом - его тело словно само отрывается от
земли, и все происходящее воспринимается как радость. Несколько лет назад я шагал по сельской дороге,
отдыхая и будучи совершенно расслабленным. Вспоминаю один какой-то шаг, вызвавший во мне
неожиданное ощущение. Едва подошва коснулась почвы, я почувствовал ток, побежавший в мое тело от
земли, и мне показалось, будто я стал на пять сантиметров выше. Появилось ощущение, словно мое тело
распрямилось, а голова поднялась. Это было чудесное ощущение. Не могу назвать его причину, но оно
сочеталось с захлестнувшей всего меня волной свободы и радости.
Свобода представляет собой фундамент радости. Она должна являться не только свободой от
внешних ограничений, хотя это и существенно. Еще важнее, чтобы это одновременно была и свобода от
внутренних ограничений. Все эти ограничения берут свое начало в страхе, и они представлены
хроническими мышечными напряжениями, которые воспрещают спонтанность, стесняют дыхание и
блокируют самовыражение. Мы в буквальном смысле спеленуты этими ограничениями. Каждый
эмоциональный перелом, который представлен высоким валом чувств, является также прорывом к
свободе. В ходе терапии все эти переломы и прорывы происходят лишь время от времени и случаются в
тот момент, когда побуждение дойти до самых границ, раскрыться и выразить чувство поддерживается
достаточно сильным энергетическим зарядом. Вспоминаю сеанс терапии у Райха, оказавший на меня
освобождающее воздействие. Читатель может припомнить, что терапия Райха включала в себя
необходимость «отдаться» собственному дыханию таким образом, чтобы оно стало более глубоким,
свободным и полным. Лежа на кровати и стараясь капитулировать перед своим телом, я вдруг
почувствовал, что начинаю медленно подниматься и переходить в сидячее положение. Потом та сила
во мне, которая инициировала это движение, перевернула и приподняла меня, после чего я оказался на
ногах. Сам не зная, каковы мои дальнейшие намерения, я повернулся, оказавшись лицом к кровати, и
начал бить по ней кулаками. Занимаясь этим, я увидел перед собой на простыне лицо отца и вспомнил,
как он отхлестал меня за то, что однажды вечером я пришел домой поздно и тем самым расстроил мать.
