 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
чувствовал себя много лучше. Он видел, что с их помощью продвигается в правильном направлении, и
был полон решимости продолжать и их, и тот анализ, которому он подвергался у меня.
Однажды, когда Филипп лежал в запрокинутом положении на табурете и издавал непрерывной
звук, его голос достиг такой точки, что, казалось, вот-вот произойдет перелом и он начнет плакать.
Однако, к моему удивлению, он вдруг стал смеяться, да так, что не мог остановиться. Мне уже
приходилось видеть, как подобное происходило с другими пациентами, и почти во всех этих случаях
получалось так, что если смех затягивался, то он заканчивался рыданиями. В данной ситуации имеет
место подсознательная попытка пациента отрицать наличие печали и превратить и это чувство, и всю
ситуацию в нечто смехотворное. Я примкнул к хохоту Филиппа, чтобы помочь ему ощутить
иррациональный характер подобного смеха, но единственным результатом стало то, что он стал
покатываться еще сильнее и звонче, пока через каких-нибудь пятнадцать минут мы с трудом прекратили
это загадочное зрелище. Но хотя в тот день Филипп и не плакал, он понял, что в нем существует сильное
сопротивление тому, чтобы капитулировать и позволить кому-то «влезть ему в душу».
Несмотря на мужественность внешнего облика Филиппа, в нем было много чисто мальчишеских
черт, которые опровергали любые предположения о его полной зрелости. В процессе прохождения
анализа он начал осознавать, что, будучи мальчиком, чувствовал себя попавшимся в материнскую
ловушку и что он негодовал из-за той ответственности, которую она возложила на него, требуя быть
маленьким мужчиной. Однако теперь Филипп пребывал совсем в другой ловушке - в западне своего
нарциссического ощущения собственной особости и превосходства, бравших начало в том сексуальном
влечении, которое испытывала к нему мать. Нарциссизм представляет собой распространенную
проблему у тех мужчин, чья мать была одновременно соблазнительницей и тираном. В личности этих
людей присутствует фаллический компонент, который имеет отношение к их эрекционной силе,
являющейся основой присущего им ощущения собственной сексуальной привлекательности для
женщин. Они рассматривают эту эрекционную мощь в качестве выразителя своей способности
удовлетворить женщину как физически, так и эмоционально. Но для такого мужчины капитуляция перед
любовью является весьма трудным делом. С одной стороны, в такой капитуляции таится риск оказаться
во владении избранной женщины, как когда-то им владела мать. С другой стороны, это означало бы
потерю его фаллической позиции с присущим последней ощущением своей особости и превосходства,
поскольку привело бы к сексуальному оргазму и тем самым к разрядке всего возбуждения и восторга
игры по обольщению и совращению. Филипп рассказывал мне, что мог сохранять эрекционную силу,
пребывая внутри женщины, на протяжении двух часов, в течение которых та испытывала множество
оргазмов. Однако в результате нежелания или неспособности Филиппа капитулировать его чувства
оставались неудовлетворенными, а самому ему не хватало чего-то важного.
Как я уже говорил ранее, капитуляция не принадлежит к разряду того, что человек может
осуществить в соответствии с волевым актом, поскольку она требует отказаться и от воли. Воля
представляет собой механизм выживания, а применительно к Филиппу выживание рассматривалось как
умение не позволить женщине войти во владение им. Поворотный пункт в терапии Филиппа имел
место вскоре после кончины его престарелого, девяностодвухлетнего отца, о котором он заботился в
течение нескольких последних лет. Я так и думал, что это событие будет иметь освобождающий эффект,
поскольку взаимоотношения Филиппа с отцом были, что называется, неоднозначными. Филипп являлся
сыном, но в последние годы жизни отца был одновременно и отцом своего отца. Эдиповы аспекты в
отношениях с отцом тоже делали Филиппа более молодым, точнее, младшим человеком. Теперь он мог
претендовать на все королевство, ставшее его полным владением. У него завязался серьезный роман с
женщиной, которую он знал и раньше, причем их взаимоотношения быстро приобрели характер
страстной сексуальной связи, во всех смыслах отличавшейся от того, что у него было с Рут. Сейчас
Филипп чувствовал, что на самом деле влюблен в Элизабет, свою новую женщину. Кстати, она была
уже далеко не юной и имела вполне взрослых и самостоятельных детей. Хотя до этого он влюблялся
исключительно в женщин гораздо моложе себя, сейчас он отдал свое сердце особе заметно более зрелой.
Конкретные обстоятельства его связи с Элизабет давали ему возможность вести двойную жизнь,
проводя уикэнды со своей новой любовницей, а остальное время - с Рут. Его новообретенный роман,
казалось, расцветал все пышнее и с каждой неделей становился все более бурным, и в то же время
старая связь, как ни в чем не бывало, продолжала двигаться по накатанному пути. Филипп хорошо
