 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
подобной науки о природе человека и определим, какие проблемы она должна разрешить и каких
результатов от нее можно ожидать.
Прежде всего следует заметить, что психиатрия — это область деятельности, требующая огромных
познаний человеческой природы. Психиатр должен как можно быстрее и точнее проникнуть в душу
больного. В этой области медицины практикующий врач может ставить диагноз, назначать и проводить
лечение только тогда, когда он с уверенностью понимает, что происходит во внутреннем мире пациента.
Скользить по поверхности нельзя. Ошибки в диагностике быстро становятся очевидными, в то время как
правильное понимание природы душевного расстройства ведет к его успешному излечению. Другими
словами, наше знание природы человека проходит здесь суровую проверку. В повседневной жизни наши
ошибки в суждениях о других людях не обязательно влекут за собой драматические последствия, так как эти
последствия могут дать о себе знать через такое длительное время после совершения ошибки, что причинно-
следственная связь между ними не очевидна. Часто мы бываем потрясены, когда ужасные несчастья
постигают нас много лет спустя после того, как мы неправильно оценили другого человека. Эти печальные
события доказывают нам, что каждый обязан овладеть действенными познаниями о природе человека.
Наши исследования нервных заболеваний показали, что психические расстройства, комплексы и
мании, присущие нервным заболеваниям, фундаментально ничем не отличаются по структуре от поведения
нормальных лиц. Здесь можно с легкостью распознать те же элементы, те же предпосылки, те же
закономерности развития. Единственное различие заключается в том, что у психического больного они
более ярко выражены и их легче установить. Выявив эту закономерность, мы можем извлекать уроки из
психических аномалий и быть начеку, когда подобные им симптомы проявляются у психически здоровых
людей. Для этого необходимо только вооружиться профессиональной выучкой, вдохновением и терпением,
необходимыми в любой профессии.
Первое великое открытие заключалось в следующем: основы человеческой психики закладываются в
самом раннем детстве. В этом тезисе как таковом нет ничего исключительного: на протяжении веков
великие мыслители не раз делали подобные наблюдения. Новизна состояла в том, что нам удалось
установить между опытом, впечатлениями и социальными установками детских лет, насколько мы смогли
их определить, и позднейшими психическими явлениями неразрывную и неопровержимую связь. Это, в
свою очередь, означало, что теперь мы могли сравнить опыт и социальные установки раннего детства
человека с его же опытом и социальными установками зрелого возраста. Таким образом, мы сделали важное
открытие: психические явления ни в коем случае не следует анализировать по отдельности, более того — их
даже нельзя понять, если не рассматривать как части единого целого.
Итак, мы узнали, что отдельные психические симптомы можно оценить только в том случае, если
исследовано и понято их место в общем образе поведения данного человека, во всем его внутреннем
микрокосме, в его «стиле жизни». Сделав это, мы оказались в состоянии увидеть, что тайные цели его
детства находятся в точном соответствии с его социальными установками в зрелом возрасте. Короче говоря,
нам стало до потрясения ясно, что с точки зрения психологического развития практически никаких
изменений не произошло. Действия и слова, которыми выражались эти цели, могли меняться, но
фундаментальные цели и мотивации, направленные на решение тех же психологических задач, остались
неизменными.
Например, взрослый пациент с тревожным складом личности, ум которого постоянно пребывает в
сомнениях и подозрениях, а все усилия направлены на самоизоляцию от общества, обнаруживает
аналогичные склонности и психологические действия на третьем и четвертом году жизни. Единственное
различие заключается в том, что у маленького ребенка, который еще не научился скрывать свои истинные
чувства, такие черты характера легче обнаружить и истолковать. Поэтому мы взяли себе за правило
сосредоточивать наши изыскания в основном на детстве наших пациентов. Таким образом нам зачастую
удавалось догадаться о чертах характера взрослого человека, с детством которого мы ознакомились, раньше,
чем нам о них рассказывали. Склонности, которые мы наблюдаем у взрослого, являются фактически
непосредственной проекцией пережитого им в детстве.
Ознакомившись с самыми яркими воспоминаниями детства пациента и зная, как правильно
истолковать эти воспоминания, мы можем точно воссоздать нынешнюю структуру его характера. При этом
мы имеем в виду тот факт, что отойти от усвоенных в ранний период жизни моделей поведения для
человека крайне трудно. Очень мало кому из людей удавалось изменить усвоенные в детстве модели
поведения, хотя во взрослой жизни эти люди оказывались в совершенно иных ситуациях. Даже изменение
социальной установки во взрослой жизни не обязательно ведет к смене модели поведения. Душа не меняет
своей основы; в детстве и зрелости личность сохраняет те же склонности, из чего можно заключить, что ее
жизненная цель также неизменна.
Есть еще одна причина сосредоточиться на опыте детства, если мы хотим изменить модель поведения
взрослого человека. Если изменить что-либо в огромном запасе жизненного опыта и впечатлений взрослой
личности, результат будет ничтожен; необходимо выявить фундаментальную модель поведения нашего
пациента. Сделав это, мы можем уяснить себе суть его характера и правильно диагностировать его болезнь.
Изучение детской психологии стало стержнем нашей науки, и исследованию первых лет жизни был
посвящен огромный объем научных изысканий. В этой области так много неисследованного, что есть
хорошие шансы обнаружить новые важные факты, которые будут представлять огромную ценность для
