 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
пустоты в голове, жжения и тепла в различных частях тела, «вибрацию сердца» и т.д. Кроме того,
некоторые больные жаловались на общую слабость, быструю утомляемость, сниженную
работоспособность, чувство собственной недостаточности и неполноценности и др.
Течение психастении носило в основном непрерывный характер, но под влиянием
дополнительных психотравмирующих ситуаций болезненное состояние усугублялось в связи с
появлением новых навязчивостей, которые наслаивались на старые.
Для иллюстрации приводим истории болезни.
Наблюдение ¹ 3. Больной С., 25 лет, разнорабочий, поступил в отделение неврозов больницы
имени Мечникова г. Днепропетровска 3 мая 1962 г. по поводу множества разнообразных навязчивостей:
какой у него была последняя мысль до того, как появились первые навязчивости; о чем думал, когда
проходил мимо какого-либо дома; постоянное желание возвращаться в те места, где вынимал из кармана
носовой платок, и проверять, не выпало ли что-нибудь из кармана; закрыл ли дверь дома, уходя на
работу, или оставил ее открытой. Во время «наплыва» навязчивых мыслей становится
раздражительным, снижаются настроение и работоспособность, чувствует себя утомленным. Постоянно
ведет борьбу с навязчивостями, но это не только не приносит облегчение, но способствует ухудшению
настроения.
В анамнезе: родился в семье служащего первым по счету. Отец — инженер, суровый
деспотичный, грубо обращался с детьми. Мать — домохозяйка, очень мнительная «до неподобства»,
впечатлительная, болезненная. Больной воспитывался у бабки и деда, которые его очень опекали, «не
давая ему никакой самостоятельности». В детстве был мнительным, нерешительным. Ко всему новому
относился настороженно, всегда во всем сомневался. В старших классах школы «стал более смелым, во
время службы в армии из кожи лез вон, чтобы казаться смелым человеком».
В школу пошел в 7 лет. Учеба давалась легко, много внимания уделял учебе, всегда хотел показать
себя с хорошей стороны. В связи с тем что никакого режима и систематичности в учебе не соблюдал,
успеваемость была неровная. Как отмечал больной, «читал много, но не то, что нужно». Был замкнут,
так как родители «ограждали от плохих друзей и всех изгоняли из дома». Больше дружил с мальчиками,
девочек стеснялся, в общении с ними чувствовал себя напряженно. После окончания школы был
призван на военную службу. После демобилизации непродолжительное время работал кочегаром, а
затем поступил в химико-технологический техникум. Учеба давалась с трудом, вынужден был оставить
ее и поступил на работу в качестве разнорабочего на радиозавод. На работе появились мелкие стычки с
сослуживцами, на которые болезненно реагировал, «готов был всегда извиниться первым». Старался
много работать, но быстро уставал. На занятиях по политучебе всегда сомневался, хорошо ли
подготовился к занятиям, хотя дома занимался долго и упорно. Перед занятиями сильно волновался. В
ситуациях, требующих терпения и выдержки, не мог владеть собой, становился несобранным,
неорганизованным. С трудом приспосабливался к новой обстановке, людям. Всегда трудно было
переключаться от одних мыслей и впечатлений к другим. Болел часто простудными заболеваниями; в
1954 г. перенес тонзилэктомию. Вредные привычки не имеет, холост.
Считает себя больным с 1956 г. В то время служил в армии. Сама по себе служба была для
больного тяжелой, изнуряющей. Чтобы сослуживцы не заподозрили его в том, что он тяжело переносит
службу, «старался из всех сил». Начал быстро уставать, ухудшился сон; иногда мог всю ночь напролет
бодрствовать, а с утра вынужден был продолжать несение своих армейских обязанностей. В это время
получал письма от родителей, которые его все время ругали и требовали, чтобы он после службы в
армии пошел учиться в институт.
Служба в армии была особенно тяжелой в связи с тем, что находился на спецрежиме. Однажды,
выполняя боевое задание, не спал несколько ночей, очень устал, положил секретную карту в карман, а
затем не мог вспомнить, куда ее положил. Долго ее искал, нервничал, переживал, боялся суда. Через
довольно продолжительное время карту он все же нашел, но вскоре появился страх перед тем, как бы не
потерять ее вновь. При выполнении следующих заданий испытывал «общее напряжение». Начал
постоянно оглядываться назад, казалось, «что что-то потерял». Затем начало казаться, что что-то
«прилипло к одежде». Потом появилось желание стряхивать «что-то с одежды». Возникли навязчивые
мысли о том, «как бы чего не случилось», был постоянно насторожен, испытывал страхи
неопределенного содержания. Понимал,
что заболел, но тщательно скрывал это от окружающих. За
