 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
тенденция современной психиатрии ставить его только в случаях характерных и длительных психозов с
формированием грубого дефекта личности. Действительно, больные вялотекущей шизофренией по
внешнему облику, жизненным ценностям, психической сохранности весьма близки разным группам
психопатов. Не удивительно, что данная форма заболевания на Западе попадает в рубрику расстройств
личности: прежде всего это шизотипальные и пограничные расстройства личности. С социальной точки
зрения, отнесение вялотекущей шизофрении в группу расстройств личности представляется весьма
оправданным. Однако по классическим клиническим критериям мягкие формы шизофрении не могут
быть отменены.
Упомянем более подробно негативную симптоматику, которая в легких случаях едва намечена, а
в тяжелых приводит к дефекту личности. Речь идет о нарастающей аутизации, эмоциональном
уплощении, снижении психической активности, усиливающейся пассивности, психической ригидности,
изменениях личности, усилении некритичности, а в тяжелых случаях (особенно детских) — о
приостановке психического развития, регрессе поведения. Иногда снижение психической активности
маскируется однообразной или бесцельной деятельностью; эмоциональное уплощение — внешней
общительностью без глубокой привязанности; аутизация — дистанцированностью в виде «бастиона»
утонченной вежливости. Общим во всех случаях является то, что страдают глубина и многообразие
эмоциональных связей с окружающим миром.
Из нарушений мышления наиболее специфическими являются истинный ментизм и шперрунги.
Шперрунг (нем. Sperrung — закупорка) проявляется автоматической остановкой мышления. Мысль
обрывается и застывает. Человек совершает усилие (даже физическое), чтобы думать дальше, но
чувствует, что от его воли это абсолютно не зависит. Ментизм — это безостановочный поток мыслей,
который больной не в состоянии остановить. При попытке повлиять на течение своих мыслей человек
ощущает, что этот поток совершается как бы не в плоскости его воли, а параллельно и независимо от
нее. Такой параллельности не наблюдается при астеническом ментизме и ментизме при эпилепсии и
органических заболеваниях мозга. В последних случаях человек также не может сравниться с напором
мыслей, но ощущает, что хоть как-то может на него повлиять, что этот напор происходит в плоскости
его воли. Шизофренические шперрунги и ментизм относятся к истинным психическим автоматизмам.
Когда они появляются впервые, больной бывает ошеломлен зловещей неподвластностью собственного
процесса мышления. Обычно больные жалуются на это неточными словами, такими, как «пустота в
голове», «наплывы мыслей». Эти явления могут отмечаться при любой форме шизофрении.
Другими характерными нарушениями мышления являются «соскальзывания», аморфность,
расплывчатость мышления, его алогичность, резонерство. Больной не замечает, как соскальзывает с
одной темы на другую, не возвращаясь к первоначальной. Его мысль не ясна, трудно четко понять, что
же он хочет на самом деле сказать. Он не может собраться и однозначно обобщить свои рассуждения.
Часто отвечает не на вопрос, мимо вопроса, контрвопросами, не понимая этого. На почве строгой
логики с больным трудно установить взаимопонимание.
Внешний облик больного имеет свои специфические особенности. Прежде всего, это
однотонность.
Больной может быть восторженным, грустным, озабоченным — но все это без
выразительной палитры внешней экспрессии. Возникает ощущение некоторой «застывшести» его
эмоциональных проявлений. Они могут быть шумными, но им не хватает живой выразительности,
тонких модуляций — как будто бы все застывает на одной, первоначально взятой больным ноте.
Характерна гипомимичная матовость лица. Больной рассказывает о чем-то глубоко волнующем
его, но мимика остается бедной, иногда даже без самых скупых проявлений. При этом можно заметить,
что он стереотипно, «гармошкой» морщит лоб на фоне амимичности остальной части лица —
особенность, которой Майер-Гросс придавал значение раннего диагностического признака /123, с. 47/.
Глаза также застывают в каком-то одном выражении: будь то тревога, вялость, трагичность и т. д.
Отчасти однотонность взгляда объясняется тем, что у больных зрачок не реагирует живо на внутренние
переживания (наблюдение Блейлера). Даже цвет лица отличается неподвижностью, нередко
характерной холодноватой бледностью.
Рассказывая о чем-то важном и желая получить от собеседника сочувствие, больной отрешен,
внешне не пытается пробиться в душу собеседника; его жалобы обращены в никуда. По причине
однотонности и застывшей отрешенности психиатры говорят, что с больным нет живого контакта в
