 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
далеко не безучастного зрителя» /4, с. 25/. По-своему эту тему развивал М. М. Бахтин, говоря об
одержимости другим /158, с. 133/.
Под личностной психастенией может пониматься неспособность человека к самостоятельному
духовному развитию, рождению творческой уникальности из глубин собственного существа. Именно
только в этом смысле корректны высказывания ряда психологов, что А. Гитлер был психастеником. Ему,
как и другим духовно «немощным», были нужны враги, разрушение, кумиры, фанатические идеи,
суррогаты власти. Отмечу, что психастеник, как он понимается в клинической характерологии, нередко
способен на духовное рождение самого себя и испытывает антипатию к разрушению и властвованию. У
Гитлера же, скорее всего, отмечалась психопатоподобная шизофрения.
Личностная естественность характеризуется умением человека, отказываясь от ролей и масок,
оставаться самим собой. Она свойственна не только циклоидам.
Личностная авторитарность проявляется у людей с фрустрированным авторитетом,
старающихся вызвать уважение к себе насильственным способом. Подобное может проявляться у
человека любого характера и кардинально отличается от эпилептоидной авторитарности, укорененной в
дисфорической прямолинейности психики.
Личностная детскость (инфантилизм) имеет, по крайней мере, два значения. Первое — стать
ребенком, как это понимается в Евангелии, когда говорится о детской чистоте и смиренности, к которой
призываются взрослые. Второе — возврат к детской легкости души, способности удивляться,
спонтанности, умению откликаться на новое и интересное, воспринимать мир первозданно, ясно, живо,
свежо, не путая это восприятие с дискретно-логическим знанием о мире (дзен-буддистская
составляющая многих психотерапевтических методик). Хочется отметить, что в обыденном
словоупотреблении под инфантильностью обычно разумеют малую способность делать карьеру, деньги,
ориентироваться в «рычагах» достижения социального успеха, который становится идолом
современной жизни. Это обывательское представление об инфантилизме лежит в социальной
плоскости и не является идентичным как личностному, так и характерологическому инфантилизму.
Личностный аутизм выражается в приверженности к тем или иным взглядам, нежелании эти
взгляды менять, ломать устоявшуюся точку зрения во имя нового. Также вариант личностного аутизма
описан мною в рубрике «Психологический аутизм» (см. главу о шизоидах). Личностный аутизм в какой-
то мере неизбежен и встречается у людей разных характеров. Его нельзя путать с клинически
выраженными трудностями коммуникации и шизоидной аутистичностью как способностью видеть
земное с высоты неземного Духа.
Итак, вышеперечисленные и многие другие личностные феномены — это прежде всего
феномены самосознания, а не устойчивые врожденные особенности душевно-телесной конституции
организма. Они подвижны, приходят и уходят. Человек их создает и с ними расстается — отсюда
рождается впечатление, что характер может произвольно меняться, хотя меняется не сам характер, а его
личностное выражение, проявление, подвластное самому человеку. Тому или иному характеру
свойственны свои паттерны проявления и динамики личностных феноменов, но поскольку последние в
значительной мере носят надхарактерологический, общечеловеческий характер, то и их изучение во
многом выходит за рамки клинического подхода. Как правило, личностные феномены обсуждаются в
рамках экзистенциального видения человека. Предполагаю, что многие психологические практики, имея
дело с «психотехнической реальностью», «работой-с-сознанием» /Ф. Е. Василюк, 159, с. 15-32/, имеют
дело с бесконечной тканью подвижной игры личностных феноменов.
Путь клинико-экзистенциального подхода скорее мною лишь сформулирован, прочувствован и
частично опробован, чем реально пройден. Клинико-экзистенциальный подход, отталкиваясь от
богатства клинических знаний, дружески протягивает руку психологическим практикам и духовным
учениям.
Дорогой читатель, этим последним обобщением я не только заканчиваю данную книгу, но и
открываю новую тему и новые возможности для нашей встречи.
Список использованной литературы
