 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Так и саван психоанализа набрасывается на обольщение, саван скрытого смысла и
скрытой прибавки смысла — за счет поверхностной бездны видимостей, той абсорбирующей
поверхности, панически моментальной поверхности знакового обмена и соперничества,
которую образует обольщение (истерия не что иное, как его "симптоматическое", уже
контаминированное латентной структурой симптома проявление, а значит, доп-
сихоаналитическое, а значит, размытое, почему истерия и смогла послужить "матрицей
конверсии" для психоанализа как такового). Фрейд тоже устранил обольщение — дабы
заменить его предельно оперативной механикой истолкования, предельно сексуальной
механикой вытеснения, которая выказывает все характеристики объективности и связности
(абстрагируясь от всевозможных внутренних судорог психоанализа, личностных и
теоретических, отчего трещит по швам вся эта распрекрасная связность, отчего ожившими
мертвецами восстают все вызовы и соблазны, задавленные было ригоризмом дискурса, — но
по сути, скажут добрые души, разве не означает это, что психоанализ жив?). Фрейд хотя бы
четко рвал с обольщением, отдаваясь истолкованию (вплоть до последней версии
метапсихологии, которая уж точно означает разрыв), однако все вытесненное этим
замечательным актом предвзятости так или иначе воскресало в бесчисленных конфликтах и
перипетиях истории психоанализа, оно вновь возвращается в игру в ходе любого лечения
(истерия здравствует и поныне!), и
112
