 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
вместе ходили на охоту. И вот Нарцисс влюбился в сестру, и когда девушка умерла, он стал
ходить к этому источнику, и хотя он понимал, что видит лишь собственную тень, но, даже
понимая это, ему все же было утешением в любви то, что он представлял себе, что видит не
свою тень, а что перед ним образ сестры".
А.-П.Жеди подхватывает именно эту версию, когда уверяет, что Нарцисс потому только
сумел обольстить себя самого, смог найти в себе силу обольщения, что миметически
сочетался с утраченным образом покойной близняшки-сестры, возвращенным в его собствен-
ном облике.
Но действительно ли необходимо миметическое соотнесение с этим образом покойницы
для того, чтобы прочувствовать нарциссово умопомрачение? Ему не требуется никакого
близнечного преломления — ему достаточно себя самого как приманки, которая в действи-
тельности, быть может, есть приманка собственной смерти — смерть же, может быть, в
действительности всегда кровосмесительна — это может лишь усилить ее очарование.
"Сестринская душа" — результат спиритуализации того же мотива. Великие истории
обольщения — истории Федры или Изольцы — построены на инцесте, и они всегда
кончаются роковым образом. Какой же отсюда напрашивается вывод, если не тот, что сама
смерть манит нас в инцесте и древнем как мир искушении инцестом, включая также
кровосмесительное отно-
130
