 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
"Любить тебя, ласкать тебя, угождать тебе — не этого я хочу, а соблазнить тебя, но не
затем, чтоб ты любил меня или доставлял удовольствие, — а только чтобы ты был
соблазнен". Есть своего рода духовная жестокость в игре обольстительницы, в том числе и по
отношению к ней самой. Перед лицом такой ритуальной требовательности, всякая
аффективная психология просто слабость. Ни малейшей лазейки для бегства не оставляет
этот вызов, в котором без остатка улетучиваются любовь и желание. И ни малейшей
передышки: эта завороженность не может перестать ни на миг, иначе рискует пойти прахом и
обратиться в ничто. Настоящая обольстительница может существовать лишь в состоянии
непрестанного обольщения: вне его она уже не женщина даже, она перестает быть объектом
или субъектом желания, лишается лица и привлекательности — все потому, что там ее
единственная страсть. Обольщение суверенно, это единственный ритуал, затмевающий все
прочие, но такая суверенность жестока и жестоко оплачивается.
В стихии обольщения у женщины нет ни собственного тела, тела в собственном смысле,
ни собственного желания. Что такое тело, что такое желание? Она в них не верит и играет на
этом. Не имея собственного тела, она делает себя чистой видимостью, искусственной
конструкцией, ловушкой, в которую попадается желание другого. Вот в чем все обольщение:
другому она позволяет думать, что он является и остается субъектом желания, сама же не
попадается на эту удочку. А может
156
