 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
чистую форму, поскольку характерную для обольщения парадность мы наблюдаем у них как
бы врезанной в инстинкты, как бы непосредственно сросшейся с поведенческими рефлексами
и естественными нарядами и украшениями. Но от этого животный соблазн не перестает быть
насквозь ритуальным по своей сути. Животное вообще можно охарактеризовать как наименее
естественное существо на свете, поскольку именно в нем искусственность, эффект
обряженности и нарядности, отличается наибольшей безыскусностью. В сердце этого
парадокса, где в понятии наряда упраздняется различение природы и культуры, и запускается
в игру аналогия между животностью и женственностью.
Если животность соблазнительна, то не потому ли, что являет собой живую стратагему,
живую стратегию осмеяния нашей претенциозной человечности? Если соблазнительна
женственность, то не потому ли, что и она своей игрой поднимает на смех всякую претензию
на глубокомыслие? Соблазнительная сила легкомысленного сходится с соблазнительной
силой звериного.
В животном соблазняет нас вовсе не его "природная" дикость. Да и вообще следует
задаться вопросом: правда ли животное отличается именно дикостью, высокой степенью
бесконтрольности, непредсказуемости, преобладанием безотчетных влечений или, может
быть, наоборот — высокой степенью ритуализации поведения? Тот же вопрос встает и в
отношении примитивных обществ, которые всегда считались близкими к животному цар-
161
