 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ванно прислушивается к биению своего переполненного любовью сердца и всеми силами борется с мановением бровей,
молнией взора, загадочностью чела, красноречием вздымающейся груди, опасной заманчивостью объятий, мольбой и
улыбкой уст, словом — со сладким желанием, охватывающим все ее существо! В ней есть и сила, энергия валькирии, но
эта сила чисто эротическая и умеряется каким-то сладким томлением, веющим над нею... Нельзя, однако, оставлять ее
слишком долго на этой высоте настроения..." (С 198-199.)
Ирония неизменно предотвращает губительное излияние, которое могло бы предвосхитить
исход игры и перекрыть небывалые возможности каждого из игроков, каковые только
соблазн способен развернуть в полной мере за счет подвешенности, иронической уклончивос-
ти, за счет развенчания иллюзий, оставляющего открытым эстетическое пространство.
Порой обольститель выказывает-таки слабость. Так, ему случается, в приливе чувств,
затянуть панегирическую литанию во славу женской красоты — она дробится до
бесконечности, детально выписывается в мельчайших эротических нюансах (с. 203,204, 205),
затем вновь собирается единой фигурой в пылком воображении всеохватывающего желания
— это Божеское видение, — но тотчас перехватывается и проворачивается обратимостью в
воображении дьявольском, холодном воображении видимости: женщина — греза мужчины
— вот, кста-
204
