 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ванию и правилу игры. Лишиться соблазна — вот единственно возможная кастрация.
К счастью, подобная операция раз за разом прогорает, соблазн фениксом возрождается из
пепла, а субъект не в силах помешать тому, чтобы все обернулось последней отчаянной
попыткой обольщения (как происходит, скажем, в случае импотенции или анорексии), чтобы
отказ обернулся вызовом. Наверное, то же самое происходит даже в обостренных случаях
отречения от собственной сексуальности, где соблазн выражается в своей наиболее чистой
форме, поскольку и тут другому брошен вызов: "Докажи мне, что речь не об этом".
Иные страсти противостоят соблазну, но, к счастью, тоже чаще всего срываются на
верхнем витке спирали. Например, коллекционерство, собирательский фетишизм. Наверное,
их антагонистическое родство соблазну столь велико, потому что и здесь речь идет об игре,
следующей собственному правилу, которое в силу своей интенсивности способно подменить
любое другое:
страсть абстракции, бросающей вызов всем нравственным законам, чтобы не осталось
ничего, кроме абсолютного церемониала замкнутой вселенной, в которой субъект сам себя
заточает.
Коллекционер ревниво домогается исключительных прав на мертвый объект, утоляющий
его фетишистскую страсть. Секвестрация, заточение: первым эк-
214
