 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
чинности. Его обобщение, его безусловное "освобождение" (например, в дел¸зовской
идеальной игре) — неотъемлемые элементы той политической и мистической экономии
остатков, которая действует ныне повсюду и проводит главным образом структурную
инверсию слабых терминов в термины сильные: некогда непристойный и ничего не
значащий, случай, похоже, воскрешается во всей своей незначительности и становится
отныне лозунгом номадической экономии желания.
Игра — не становление, она не принадлежит к строю желания и к кочевничеству
отношения не имеет. Характеризуется она, даже если речь об азартной игре, игре случая,
способностью воспроизводить в одних и тех же терминах и неопределенное количество
разданную произвольную констелляцию. Циклическая и возобновляемая — такова присущая
ей форма. Именно в силу этого она, и только она одна, способна решительно покончить с
причинностью и принципом причинности — но конец им приносит не вторжение алеаторного
строя серий, составляющего все еще только разрыв причинности, ее редукторное дробление
на разрозненные фрагменты, а не ее преодоление: конец причинности связан с вирту-
альностью возвращения (вечного, если угодно) некоторой условной и регламентированной
ситуации.
Не срок исполнения желания и его "свободы", не срок естественного становления
(гераклитовская игра
255
