 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
никакой правды, никакого глубинного смысла. Никакой глубины — в пространстве соблазна
всегда недостает одного измерения — есть "только" внешность, есть лишь поверхность,
складка, кожа. И никакой проникновенности, никакой герменевтики - все это признак
отсутствия вкуса, отсутствия такта, неумения чувствовать кожей. Поддаться соблазну, но не
продаться искусителю — для этого нужно пасхальное искусство прохождения мимо.
Ведь так или иначе на приманку соблазна неминуемо попадаются — и пропадают:
восхищенные мерцающей, искрящейся, соблазнительной поверхностью, мы вдруг чувствуем,
как почва уходит из-под ног и начинается медленное — или же стремительное, но в любом
случае умопомрачительное — падение в никуда, в бездонную пропасть отсутствующего
смысла, отсутствия как такового, смерти, ничто.
Такова игра соблазна — жестокая, наверное, но всегда утонченная, изощренная,
отточенная в бесконечно разнообразных ритуальных практиках. Прежде всего, конечно, в
практике любовного обольщения. Слишком легко здесь можно забыться, позабыть о роковом
качестве соблазна, о том, что соблазн — это судьба. Не анатомия, но соблазн - это он ведет
игру, а обольстители, мужчина или женщина, только подыгрывают, они лишь актеры в этом
иератическом театре жестокости, во всех смыслах затмевающем натужную истину желания,
истину секса и оргазма, производства и потребления.
314
