 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
не найдем развернутых данных касательно ритуальных сообществ. Лишь намек на такое их
устройство, где нет ни прибыли, ни производства — "экономики", организованные по
принципу растраты, общества, где время циркулирует, объединяя мертвых и живых (и с
этими мертвыми приходится состоять в постоянном контакте, разом задабривая их и пугая,
словом, соблазняя так, чтобы отвлечь от живущих). Повторяем: никакого этнографического
материала, только аура иных присутствий, угадываемых в формализованных правилах игры
(неважно, конкретной или обсуждаемой как самый механизм ритуала). Из чего
напрашивается вывод: соблазн (ритуал) в своей чистой форме (если угодно — соблазн как
таковой) интересен Бодрийяру не как явление истории. Да и какой, спросим мы себя, исто-
рии, когда первобытные общества — не столько начальный ее этап, сколько системы (за
неимением лучшего слова), рядоположенные нашей собственной, существующие не "до" или
"перед", а в измерении своеобразной параллельности, как раз и позволяющей задействовать
их в качестве базовой объяснительной модели? Даже если Бодрийяр и внимателен к смене
форм знакового обращения, в книге о соблазне его историзм как будто немного подавлен: он
говорит преимущественно из сегодняшнего дня и о дне сегодняшнем. Ретроспективные
наброски и близкие к антиутопии прогнозы —
11
