 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
существования. Лучшим тому примером может служить шизофреник, который живет в мире фантазий и
не осознает условий своего физического существования.
Для каждого человека основной реальностью его существования является его тело. Именно через
свое тело он воспринимает мир, и посредством своего же тела он реагирует на него. Если человек
находится в разрыве со своим телом, значит, он находится в разрыве с реальностью мира. Этот тезис я
развил в книге «Предательство своего тела». Я процитирую отрывок из этой книги: «Если тело
находится в относительно неживом состоянии, способность человека получать впечатления из
окружающей среды и реагировать на них снижена. Чем живее его тело, тем ярче он ощущает реальность
и тем активнее он реагирует на нее. Мы все знаем по своему опыту, что когда мы чувствуем себя
особенно хорошо, когда мы полны энергии и сил, то мир воспринимается более ярко и остро. В
состоянии депрессии его краски теряют свою яркость, он становится бледным» /24/.
Помочь пациенту соприкоснуться с реальностью своего тела является первым шагом в лечении
депрессии. Степень его депрессии — показатель того, насколько сильно он утратил самосознание своей
телесной (физической) сущности. В этом отношении он похож на шизоидного индивида, который
отрицает реальность своего тела, в отличие от человека в депрессии, который игнорирует его.
Неизбежная реальность жизни заключается в том, что человек есть тело или что тело есть человек.
Когда умирает тело, умирает и человек. Когда тело постепенно «отмирает», то есть когда нет больше
чувств, человек прекращает существовать как индивид с присущими ему чертами личности. Еще одна
цитата из «Предательства своего тела» пояснит это утверждение: «Именно тело тает от любви, каменеет
от страха, дрожит от гнева, тянется к теплу и прикосновению. Без тела эти слова будут лишь
поэтическими образами. Испытываемые телом, они обладают реальностью, которая наполняет смыслом
его существование. Основанная на реальности телесного ощущения, личность обретает свою сущность и
структуру. Абстрагированная от этой реальности, личность становится социальным орудием, скелетом
без плоти» /24/.
Проблема терапии заключается в том, что человек, находящийся в разрыве со своим телом, не
знает, о чем вы ему говорите. Он может даже сказать следующее: «Какое отношение имеет мое тело к
тому, что я чувствую?» Этот вопрос абсурден сам по себе, ибо то, что он чувствует, есть его тело. Без
тела нет никаких чувств. Человек не может задавать подобные вопросы, если только его не приучили
считать, что тело — всего лишь механизм, поддерживающий его жизнь, но никоим образом не
определяющий ее. Такое обучение является частью западной культуры и уходит своими корнями в
иудейско-христианскую этику, которая считает тело греховной, низшей частью, темницей души.
Человеческий ум — чудесный дар, который отличает его от всех остальных животных, рассматривается
как истинный показатель человеческой сущности, критерием его человечности. Если первобытный
человек поклонялся телу и его жизненным функциям как проявлениям божественной силы, то мы
диссоциировали эту силу от тела и поместили ее в бесплотный дух, который считаем божественным.
Порицание тела в западной религии было попыткой одухотворить человека, поднять его над
чисто животным существованием. И пока человек обладал живым телом, пока он находился в
соприкосновении с физическими необходимостями своей ежедневной жизни, это стремление было
оправданно. Однако оно абсолютно бессмысленно в наши дни. Чрезмерное значение, придаваемое уму
и духу, привело к тому, что душа лишилась своей телесной оболочки, а тело — своей души. И в конце
концов все это привело к тому, что религия утратила свое свойство оплота веры, разрушив корни
человека, связывающие его с телом и с его животной природой.
Наука также внесла свою лепту в развитие этого процесса, отвергнув обоснованность
субъективного опыта ради объективного, лишенного эмоциональной окраски отношения к жизни.
Рассматривая все жизненные функции как чисто физико-химический механизм, она низвела тело до
объекта — одного из многих, который наука пыталась контролировать и которым пыталась
манипулировать. Здесь опять же объект имел смысл лишь вначале, так как он увеличил власть и
расширил владения человека, а также значительно укрепил его внешнюю безопасность. Но эта ценность
была утеряна, когда весь жизненный процесс столкнулся с опасностью быть превращенным в
механическую операцию.
Я уже давно рассматриваю психоанализ как последнюю, решительную попытку взять под
контроль основную животную сущность человека. Таким образом, он вместе с религией и наукой связан
