 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
70
вначале родительским (усваивая наряду с первыми словами такие отвлеченные понятия, как
«нельзя», «некрасиво», «некультурно», «стыдно»), а затем и всем остальным — писаным и
неписаным — общественным законам. Вопреки паранаучному тезису о некой природной
моральности человека, мы не любим эти запреты, хотя и вынуждены подчиняться им. И это
гораздо больше возвышает Человека, который становится таковым — в высоком смысле этого
слова — не столько благодаря, сколько вопреки своей природе, подчиняясь законам общественной
морали и нравственности.
Война дезавуирует эти законы, и прежде всего — запрет на убийство, присвоение чужого и
сексуальное насилие.
Я сделаю здесь маленькое отступление. Человек отличается от большинства других живых
существ не только способностью мыслить, прямохождением и речью, но даже более —
гиперсексуальностью и гиперагрессивностью. Ни одно другое живое существо не прилагает
столько усилий к созданию все новых и новых способов уничтожения представителей своего же
вида, и даже самые кровавые внутривидовые столкновения в животном сообществе (как правило,
по общим для нас с ними поводам — за власть, территорию, источники воды или пищевые
ресурсы или даже за самку — вспомним миф о Троянской войне) завершаются первой кровью и
бегством противника.
Убийство представителя своего вида как биологическая цель вообще не задано природой. Ни
один другой вид, также не чуждый стремления к сексуальному наслаждению, не смог перешагнуть
через естественные барьеры, ограниченные периодом течки и спаривания. Гиперсексуальность и
естественная агрессивность составляют типичные компоненты именно человеческого поведения,
но в обычных условиях нам приходится подавлять их, скрывая эти властно побуждающие
влечения не только от окружающих, но и от самих себя.
Именно поэтому война, отменяющая эти запреты, нередко оказывается слишком
привлекательным занятием. До 12% бывших участников боевых действий в Афганистане
(выборка 1991 г. — 2000 чел.) хотели бы посвятить свою жизнь военной службе по контракту в
составе любой воюющей армии, относительно независимо от страны, предоставившей им такую
возможность.
Таким образом, война — это в равной степени преступление и против личности, и против
культуры, так как она разрушает культурную надстройку, которая делает нас личностями, и
обнажает животную сущность, у всех примерно одинаковую и одинаково безличную... Характерно
и то, что, как показали наши исследования в Афганистане, интеллектуалы погибают первыми, ибо,
являясь в определенном смысле искусственным (целенаправленно создаваемым в особой
социальной среде) типом личности, они наименее способны адаптироваться к специфике боевых
условий. К этому можно добавить еще несколько «штрихов»: как правило, в процессе первых
непосредственных контактов с противником до 75% боекомплекта (в результате шока даже у
хорошо обученных) расстреливается «в воздух»; реальный солдат появляется только после
наполнения ненавистью к противнику и жесткого усвоения логики: убей или убьют тебя (чему
обычно предшествуюет ранение, контузия или гибель товарища).
Пока еще не получила признание идея о том, что, научив убивать, общество должно быть
ответственно и за реабилитацию профессиональных убийц или оно не имеет морального права
предъявлять им претензии за использование этого навыка, в том числе в самых обыденных
(мирных) ситуациях.
Общество все еще стыдливо отворачивается от этой проблемы, ссылаясь на определенный
кризис морали, обусловленный специфическим характером афганской войны, или чеченской
«операции», или современной ситуации в целом, и все еще пытается увидеть в этой
феноменологии частный и потому нехарактерный случай.
Наиболее остро даже косвенные попытки затронуть эту проблему встречает старшее
поколение, как правило, отмечая или «личную извращенность» исследователей, или то, что в
Отечественную «этого не было». Даже о запредельных злодеяниях фашистов лишь в последние
годы появляется более или менее достоверная информация. Об «ответных» действиях —
практически ничего. Я, естественно, не могу апеллировать к адресным свидетельствам моих
респондентов, поэтому в заключение (что, к сожалению, все еще традиционно для отечественной
науки) приведу зарубежные данные: в 1992 г. на Берлинском кинофестивале был представлен
документальный фильм и свидетельства очевидцев о том, как в 1945 г. солдаты Советской Армии
