 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
72
или иным представителям государственных структур или власти в целом.
Немного истории
Современная клиника паранойи существенно схематизировалась, и многие исходные полутона
этого расстройства почти утрачены. А они представляются достаточно существенными. Напомню,
уже в XIX веке считалось установленным, что паранойя обычно развивается постепенно,
«совершенно так же, как у других людей
складывается их нормальный характер», и возникает и проявляется как итог завершения
психического развития конкретной личности. У таких пациентов, как писал Кре-пелин,
формируется «склонность оценивать и толковать жизненные опыты более или менее
произвольным образом, с чисто личной точки зрения, приводить их в связь с собственными
желаниями и опасениями» [26], при этом «религиозные направления мыслей ведут ... к убеждению
в избранности Богом, соединяющемуся со склонностью публично проповедовать и искать
последователей, что довольно часто и удается» [26].
Здесь Крепелин одним из первых сообщает о передаче болезненных расстройств от одной
личности к другой, именуя это «индуцированным помешательством», что вообще чаще всего
случается при паранойе. При этом сомнения и предположения постепенно превращаются в
уверенность и затем в непоколебимое убеждение. Легко представить, какие возможности
предоставляет для этого эпоха масс-медиа.
Описание случаев
Описание случаев паранойи составляет один из самых трагических и самых впечатляющих
разделов психиатрии, который в настоящее время многократно тиражирован в кинематографе (и
это симптоматично). Но поскольку это все-таки не история психиатрии, здесь уместно обратиться
только к результатам изучения некоторых классических случаев (Рольфинка, Вагнера и Шребера,
которые описали Крепелин, Блейлер, сам Шребер и Фрейд). Во всех этих случаях легко
обнаруживаются идеи преследования, несправедливости, социального унижения с последующей
трансформацией в поиски правды, мести и возмездия, реализуемые в том числе в виде серийных
убийств (ни в чем не повинных людей при полном отсутствии чувства вины и раскаяния, а
нередко — и страха наказания за свои злодеяния), а также идеи мессианства, жертвенности,
мученичества и смерти во имя искупления как способ приближения к Богу. Таковы
индивидуальные случаи. А что можно сказать о групповом поведении?
Социальная патология
В работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» [79] Фрейд высказывает
революционную по сути идею о необоснованности противопоставления индивидуальных и
массовых психических феноменов и подчеркивает, что в этом противопоставлении «...многое из
своей остроты при ближайшем рассмотрении теряет», в силу чего психология отдельной личности
«...с самого начала является одновременно также и психологией социальной...». Одновременно
Фрейд дополняет этот вывод тезисом о необходимости учета культурно-исторических аспектов,
так как массовая психология должна рассматривать каждого отдельного человека не как
самостоятельного субъекта, а «...как члена племени, народа, касты, сословия, институции...», и
особо подчеркивает, что в отличие от отдельного индивида масса (народ, племя) всегда более
«импульсивна, изменчива и возбудима».
Импульсы, которым повинуется масса, могут быть, смотря по обстоятельствам, благородными
или жестокими, героическими или трусливыми, «но во всех случаях они столь повелительны, что
не дают проявляться не только личному интересу, но даже инстинкту самосохранения...
Она [масса] чувствует себя всемогущей, у индивида в массе исчезает понятие невозможного»...
Таким образом, в групповом поведении мы обнаруживаем те же самые феномены, что и в
индивидуальной жизни, но одновременно появляется и особый феномен — феномен
всемогущества.
Содержание гипотезы
Мне нечего здесь дополнить, а все предлагаемое мной новое заключается в попытке
распространить эту идею не только на психологию масс, но и на патологию масс, а также (с
