 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
81
будущее, которое вначале существует только как идея. Есть ли это сейчас? А когда мы говорим о
многонациональных государствах, где общность истории, языка, культуры, традиции исходно
отсутствует или была вынужденной и временной (а толерантность почти всегда больше
декларируется, чем существуют реально), остается только общее будущее, и оно должно обладать
равной привлекательностью для всех национальных и религиозных групп. Во всех остальных
случаях «разложение» и распад неизбежны. Но стоит ли этого бояться? Был ли распад Римской
или Австро-Венгерской империи исторической ошибкой или все-таки прогрессом? Точно такой
же вопрос можно было задать и о цивилизациях: шумерской, египетской, средиземноморской... Не
относится ли это в равной степени ко всем существовавшим и существующим империям, включая
такую виртуальную империю, как «страны НАТО», где количество мусульманского населения
уже достаточно значимо и будет последовательно возрастать? А если набраться мужества и задать
себе тот же вопрос относительно нашей (европейской) цивилизации?
Грозят ли межнациональные проблемы объединенной Европе?
Здесь уместно вспомнить не лишенное оснований мнение Фрэнсиса Фукуямы о том, что
напряжение между различными общинами в социуме объясняется не столько разными стартовыми
возможностями, сколько различиями менталитета [107]. Фраза емкая, но не совсем понятная,
поэтому обратимся к конкретному случаю, к которому апеллирует цитируемый автор. Например,
проблема «белых и черных» на протяжении длительного периода нарциссически воспринималась
в американском обществе не как проблема разных ценностей (и их взаимной адаптации), а
почти исключительно как проблема снисходительного согласия белого большинства принять в
свой круг черных, разделяющих их ценности. Не повторяется ли та же ситуация с мусульманским
меньшинством в европейских странах? Пока — меньшинством, но уже достаточным для того,
чтобы в некоторых из ведущих европейских стран появились целые районы, где вообще не
употребляется язык титульной нации и действуют совсем другие законы. Может быть, стоило бы
более серьезно подумать о проблеме регионально, национально и религиозно адаптированного
законодательства для всех многонациональных и поликонфессиональных государств? Еще раз
повторю: меньшинство, скрепя сердце, еще будет, хотя бы внешне, подчиняться нашим законам,
сохраняя язык и традиционный уклад повседневной жизни в семье, как это реально происходит с
мусульманским населением в большинстве западных стран. А когда оно станет большинством? Не
готовим ли мы себе ту же участь? Не придется ли потомкам тех французов, кто с настойчивостью,
заслуживающей лучшего применения, сражался с платками школьниц-мусульманок, затем,
подчиняясь законам большинства, в положенное время искать в своих офисах стрелки,
указывающие на Мекку?
Куда ведет депопуляция Европы?
В октябрьском интервью российскому телевидению Председатель Совета Федерации РФ
С. М. Миронов с огромной обеспокоенностью сообщил, что, по прогнозам отечественных
демографов, к 2080 году население России составит около 40 миллионов человек. Ужасающая
цифра. В связи с дополнительным вопросом было отмечено, что предположительно к тому
времени в стране будет еще около 20 миллионов эмигрантов. В последнее трудно поверить.
Особенно — с учетом нашей территории и перенаселенностью соседних государств. Эмигрантов
будет как минимум 40—50 миллионов. Иначе это будет «ничейная» территория. И нам уже
сейчас, если мы хотим сохранить себя как народ, нужно иметь стратегическое решение этой
проблемы. И ученым есть что предложить. Об этом нужно было думать еще вчера, включая
проблему специфики эмиграции в Россию и будущее качество нации (как известно,
интеллектуальная и финансовая элита с Востока и Юга предпочитает Запад). Поэтому опыт
Парижа, где уже сейчас около 30% населения — эмигранты с Востока и Юга, совершенно
неприменим к Москве, где таковых пока только 12%. Хотя ноябрьские события (2005) в Сен-Дени
показывают, что и общего здесь немало, в том числе — и с уже упомянутым опытом США
(особенно если учитывать заявления французских правительственных структур по поводу тех
мест, которые уготовлены французским гражданам — неевропейцам, «не желающим
интегрироваться в нашу культуру»). Аналогичные процессы идут и будут продолжаться во всех
европейских странах, так как потребность в эмигрантах будет последовательно расти, и уже есть
специальные исследования по поводу ряда массовых профессий, которые практически никогда не
