 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон, Эрнест Росси: «Человек из февраля»
128
4.2. Терапевтический гипноз как активный процесс внутренней работы
Эриксон: Что Вы думали о проекции будущего?
Клиентка: Это было потрясающе. Я сообщила Вам, что хочу приобрести желтый
купальник. Я видела, как одна девушка из нашего общежития примеряла желтый купальник, и
подумала, что он великолепно выглядит. Потом я сказала Вам, что ходила купаться на реку. Не
знаю, за чем я это сказала – думаю, что не сделала бы это даже под страхом смерти. Вода в реке
очень мутная, да и вообще там очень мелко. Плавать там, по-моему, просто невозможно.
Эриксон: Продолжайте.
Клиентка: Я не знаю, зачем я Вам это сказала. Ведь проекция будущего – это Ваши планы
на завтрашний день. С ее помощью будущее описывается так, как Вы его себе представляете.
Эриксон: Нет.
Клиентка: Нет? Ну, давайте послушаем Вас.
Эриксон: Ваша проекция будущего фактически была констатацией
Ваших желаний,
надежд, страхов и волнений, но только в
исправленном виде. Вот сейчас Вам не хочется
даже войти в эту реку и Вы объясняете это вполне убедительно. Помните свои слова?
Клиентка: По поводу купания в реке?
Эриксон: Почему Вы передумали купаться?
Клиентка: Потому что вода была грязная? Вы хотите сказать: из-за того, что река была
недостаточно глубокая?
Эриксон: Да.
Росси: Здесь Вы очень осторожно, но тем не менее; твердо формулируете то, что
подразумевается под мысленной проекцией будущего. Эга проекция вовсе не
оценивает будущее так, как оно представляется клиентке; скорее, она является
"констатацией желаний, надежд, страхов и волнений, но только в исправленном
виде." Такая псевдоориенгация переводит мисс С. с позиции пассивного отношения к
своим затаенным мечтам на позиции активного внутреннего изменения и
корректировки своих желаний, ожиданий и паттернов поведения. Это ведь так?
Иными словами, Ваш терапевтический подход заключается не в пассивном
фантазировании, но в активном процессе изменения психодинамики пациента.
Правильно? Эриксон: (Утвердительно кивает.)
Росси: В своих первых работах, посвященных псевдоориентации во времени как
гелиотерапевтической процедуре, Вы приводили многочисленные пртмцш
проявления усилий со стороны пациента, его возбуждения и вообще всех признаков
нелегкой «трансовой» работы. Вы говорили о том изнеможении, в котором пациент'
пребывает сразу после периода такой псевдоориентации. Когда Вы «мучалм» мисс С.
вопросами, ориентируя ее на выполнение терапевтической задачи, она в полной
степени демонстрировала сопротивление, смятение и затруднение, сопутствующие
главной фазе псевдоориентации. Здесь нет места счастливым и «идеальным»
фантазиям – пациент должен активно включиться в тяжкий процесс «трансового»
труда. Правильно?
Эриксон: Да.
Росси: Это принципиально отличается от позиции, к примеру, Т.Бабера, который
считает, что во время гипноза пациент «мыслит и мечтает совместно с терапевтом».
Вы уделяете вовлечению пациента в активную внутреннюю работу значительно
больше внимания, чем пассивному переживанию им своих желаний. В ходе псевдо
ориентации на будущее пациент должен действовать именно таким образом. Все мои
неудачи в прошлом, видимо, объясняются моим неправильным подходом к этому
вопросу. Я требовал от своих пациентов пассивного изложения того, чего им хотелось
бы. «Трансовая» работа не может проходить в вялом и сонном состоянии – это
активный личностный процесс.
Эриксон: (Эриксон приводит пример аналогичной ситуации, когда городской
девушке показывают, как доить корову. Наблюдая за тем, что ей демонстрируют,
она совершает активные, хотя, вероятно, наполовину осознанные движения
пальцами, как будто примериваясь к тому, как она будет ими действовать, когда
начнет сама доить корову.)
Росси: Гм. Получается, что еще до того, как девушка начнет работать сама, она
