 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Милтон Г. Эриксон, Эрнест Росси: «Человек из февраля»
66
Эриксон: Попробуйте сами!
Росси: Невероятно! У меня не получается. (Он пытается написать буквы – A,X,R
–
справа налево и вверх ногами.) Потрясающе! Кстати, а само «произведение»
клиентки сохранилось?
Эриксон: Нет.
Росси:
Очень жаль.
(Росси делает очередную попытку написать буквы новым
способом и потешается над своей неловкостью.)
Эриксон: По-моему, Вы переоцениваете мою наивность. (Наверное, Эриксон
имеет в виду то, что сейчас он намеренно формирует у Росси установку на новое
обучение, а тот этого даже не осознает.)
Росси: Это я-то считаю Вас наивным? Обо мне так тоже говорят. Печатными
буквами у меня получается лучше.
Эриксон: А как Вы учились писать – сначала печатными буквами?
Росси: По-моему, да. Итак – главной задачей всех этих экзерсисов с написанием
слов является формирование установки на новое обучение. При этом у пациента
возникают совершенно новые цепочки ассоциаций, которые помогают ему в этом.
Эриксон: Но сами-то ассоциации уже существуют!…
Росси: Вы используете уже имеющиеся паттерны обучения. Но для того, чтобы
их активизировать, Вы даете клиентке такие задания, которые заставляют ее
отказаться от привычного способа письма и овладеть новыми, совершенно
необычными навыками. И это становится своеобразной метафорой для того, чтобы
указать клиентке какие-то новые пути для решения ее собственных проблем. Вы со
мной согласны?
Эриксон: Гм.
Росси: Обычно во время сеанса гипнотерапии врач старается усилить любое
внутреннее изменение пациента. Вы добиваетесь этого тем, что озадачиваете
пациента головоломками и ему в голову приходят всякие неординарные мысли –
пациент начинает видеть свои проблемы под другим углом зрения! Это так?
Эриксон: (Кивает утвердительно.) Вы знакомы с ассоциативным тестом
Кента-Розанова? (И Эриксон начинает рассказывать, как его пациенты записывали
свои ассоциации одновременно обеими руками, как они потом в устной беседе
сообщали ему свои ассоциации
–
и эти ассоциации явно разделялись на
«правополушарные» и «левополушарные». Эти исследования Эриксон проводил
задолго до Спэрри. Существовала стандартная методика использования теста
Кента-Розанова, и все были просто шокированы, когда Эриксон ввел свое
«двустороннее» ассоциативное письмо.) У меня были сплошные неприятности в
Вочестере (где Эриксон прошел путь от младшего врача до главного психиатра в
период между 1930 и 1934 годами), потому что я все делал не так, как другие, и шел
своим – единственно правильным путем!
Росси: Шок был совершенно напрасен, потому что Ваши исследования «лево-» и
«правополушарных» ассоциаций были предтечей классического труда Спэрри,
посвященного работе полушарий головного мозга.
Эриксон: Конечно. Я учу клиентку таким вещам, которые бы она смогла сделать,
вовсе не задумываясь над тем, сможет ли она с этим справиться. Именно это так ее и
поражает («Это выше моего понимания!» и «Поразительно!»); именно это
помогает ей ассимилировать «трансовый» опыт.
Росси: И хотя клиентка ничего не помнит, именно он – «трансовый» опыт – помог
ей ослабить ее страхи. Но прежде чем окончить сеанс, Вы хотели бы удостовериться,
что у клиентки полностью сформировалась установка на восприятие новой
«трансовой» информации.
Эриксон: Да, на тотальное обучение.
Росси: И опять же – Вы не проводите постгипнотическое внушение и не
призываете ее прямо к обучению и развитию; Вы вызываете установку на новое
обучение, опираясь на скрытые способности самой клиентки. И Вы тем самым
доказываете ей, что она может научиться многому, даже не зная, есть ли у нее к тому
способности.
Вот то новое, что содержится в Вашем способе гипнотерапии: Вы вызываете
определенную ментальную установку (по-другому, Вы активизируете процессы
обучения), не сообщая пациенту о своих истинных намерениях. И в самом деле,
