Navigation bar
  Print document Start Previous page
 16 of 58 
Next page End  

определенный момент приняли новую религию.  Но по их мнению это произошло не
в  Египте  и  не  у  подножья  одной  из  гор Синайского  полуострова,  а  в
многоводном   оазисе  Мерибат-Кадеш  в  южной  Палестине,  между   восточной
оконечностью Синайского  полуострова и западной  Аравией. Здесь евреи  cтали
поклоняться богу  Ягве, вероятно  - племенному  божеству  живших  поблизости
мидианитов. Возможно, и другие соседние племена тоже поклонялись этому богу.
Ягве был, по всей видимости, божеством вулкана.  Но, как мы знаем, в  Египте
нет вулканов, а горы Синайского  полуострова никогда не были вулканическими.
С  другой  стороны, проявления  вулканической  активности вплоть  до поздних
времен  имели место по западной границе Аравии. Один из тамошних  вулканов и
мог быть той горой  Синай-Хорев,  на которой по поверьям  находилось убежище
Ягве.  Несмотря  на все искажения,  которые  претерпел библейский  текст, мы
можем  восстановить,  по Мейеру, первоначальный характер  этого бога: то был
жуткий,  кровожадный  демон,  который выходил по  ночам и  избегал  дневного
света.
     Посредником  между  народом  и этим богом, акушером новой  религии  был
некий человек по имени Моисей. Он был зятем  мидианитского жреца Йетро и пас
свои   стада,   когда   услышал  божественный  зов.  Йетро  посетил  его   в
Мерибат-Кадеш, чтобы преподать ему инструкции.
     Эдуард  Мейер говорит, это верно,  что он  нисколько не  сомневается  в
исторической  правдивости  рассказа  о  египетском  рабстве и  о катастрофе,
постигшей  египтян, - но он явно не знает, куда этот рассказ приткнуть и что
с ним делать. Только  обычай обрезания  он  готов  считать  заимствованием у
египтян.  Но  он  добавляет к  нашим  прежним рассуждениям два важных  новых
факта:  во-первых,  что  Иошуа  призывал  народ  принять  обрезание,  "чтобы
избежать  египетских попреков";  а  во-вторых,  что  по  Геродоту  финикийцы
(вероятно,  те  же  евреи)  и  сирийцы  в  Палестине  сами  признавали,  что
заимствовали обрезание у египтян. Однако  идея Моисея-египтянина не увлекает
Мейера. "Моисей,  каким мы  его  знаем, это прародитель жрецов Кадеша; стало
быть, он был связан с тамошним культом, он был героем генеалогического мифа,
а не реальной исторической личностью".  Таким образом,  ни один из тех,, кто
принимает  Моисея  за  историческую фигуру (за  исключением  таких,  которые
считают,  что  традиция  в  целом  и  есть  историческая  правда), не  сумел
заполнить  его пустой контур  конкретным содержанием, описать  его как живую
личность, рассказать нам, чего  он  достиг и в  чем состояла  его  миссия  в
истории.
     Зато Мейер, не зная устали, готов еще и еще рассказывать о связи Моисея
с Кадешем  и мидианитами. "Личность Моисея так тесно связана с мидианитами и
их священными местами в пустыне...". "Личность Моисея,  неразрывно связана с
Кадешем; его связь  с мидианитским жрецом через  брак с  дочерью этого жреца
дополняет всю картину. Напротив, его связь  с Исходом  и вообще вся  история
его юности  оказываются абсолютно второстепенными и придуманы лишь для того,
чтобы  сделать историю Моисея  связной и  последовательной". Мейер  отмечает
также, что все детали,  содержащиеся в истории юности Моисея, позже попросту
отбрасываются.  "Моисей  среди мидианитов -  это  уже  не  внук  египетского
фараона,  а пастух,  которому открылся Ягве. В рассказе  о десяти казнях его
родство  с  фараоном  больше  не упоминается,  хотя  оно  могло  быть весьма
эффективно   использовано,  а  приказ   об  убийстве  израильских  первенцев
совершенно забыт. В рассказе  об Исходе и гибели египтян Моисея вообще  нет;
он там не упоминается.  Все те признаки героя,  которые предполагает история
его рождения и детства, совершенно отсутствуют во взрослом Моисее; теперь он
только  посланец Бога, чудотворец,  которого Ягве наделил сверхъестественной
силой".
     И действительно, невозможно отделаться от впечатления, что этот  Моисей
в  Кадеше  и  у  мидианитов  (которому  традиция приписывает даже сооружение
медного змия в  качестве идола-исцелителя) - совершенно другой человек,  чем
тот "вычисленный"  нами царственный  египтянин, который открыл своему народу
религию, сурово запрещающую всякую магию и волшебство. Наш египетский Моисей
отличается от мидианитского  Моисея не меньше, чем универсальный бог Атон от
демона Ягве на  его божественном  вулкане. И если  мы допускаем, что  в этих
Hosted by uCoz