 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
правилами. Последующее развитие религии может быть очерчено здесь лишь в
самом общем виде. Несомненно, оно происходило параллельно культурному
развитию человечества и изменениям в его социальных институтах.
Следующим шагом после тотемизма было очеловечивание существа, которому
поклонялась орда. Место животных заняли человеческие боги, связь которых с
тотемом все еще достаточно прозрачна: либо эти боги вообще изображаются, как
животные, либо сохраняют определенные признаки животных; сам тотем-животное
может стать атрибутом такого божества или же миф рассказывает, как это
божество побеждает именно то животное, которое в действительности было его
предшественником. В какой-то период - трудно сказать, когда (возможно - еще
до появления мужских богов) - появляется культ великих богинь-матерей; они
долго остаются объектом поклонения еще и потом, наряду с богами-мужчинами. В
это время происходит великая социальная революция. Матриархат сменяется
возрожденным патриархатом. Верно, новые отцы уже не достигают того
всемогущества, что первобытный отец. Их слишком много, и они живут в более
многочисленном коллективе, чем вожаки первичной орды; им приходится, поэтому
ладить друг с другом и подчиняться социальным ограничениям. Возможно,
богини-матери появились как раз тогда, когда матриархат был ограничен, чтобы
компенсировать урон, понесенный свергнутыми с трона женщинами. Мужские
божества появились поначалу на ролях сыновей этих великих богинь, и лишь
позднее они явно обретают черты отцов. Эти мужские божества политеистической
эпохи отражают в себе все особенности патриархальных времен. Они
многочисленны, делят между собой власть и порой подчиняются старшему
божеству. Но уже следующий шаг прямо ведет к интересующему нас вопросу: это
возвращение одного-единственного бога-отца, обладающего безграничной
властью.
Я вынужден признать, что этот исторический очерк грешит многими
пробелами и нуждается в дальнейшем подтверждении. Но тот, кто назовет эту
реконструкцию первобытной истории слишком фантастичной, в свою очередь
погрешит серьезной недооценкой многочисленности и силы доказательств, на
которые она опирается. Многое из того, что вплетено в эту целостную картину,
доказано исторически или даже сохранилось по сей день у примитивных племен
(матриархат, тотемизм, мужские группы); многое другое обнаруживает себя в
примечательных воспроизведениях. Нет недостатка в исследователях,
удивлявшихся сходству между обрядом христианского причастия (когда верующие
символически поедают плоть и кровь их Бога) и тотемным пиршеством,
внутренний смысл которого причастие, в сущности, воспроизводит.
Многочисленные следы нашей забытой ранней истории сохранились в легендах и
сказках различных народов, а психоаналитическое исследование духовной жизни
детей принесло неожиданно щедрые результаты, заполнившие лакуны в наших
представлениях о первобытных временах. В нашей реконструкции нет ничего
придуманного, ничего, что не покоилось бы на достаточно надежных основаниях.
Предположим, что это представление о первобытной истории в целом верно.
Тогда в религиозных обрядах и доктринах можно немедленно распознать два
элемента: с одной стороны, фиксацию на давней истории орды-семьи, с другой -
воспроизведение и возвращение прошлого после долгого периода забвения.
Именно этот второй элемент доселе не был замечен и потому - не понят.
Проиллюстрируем его, поэтому хотя бы одним впечатляющим примером.
Для этого стоит подчеркнуть, что всякое воспоминание, возвращающееся из
забытого, обладает некой особой силой, производя ни с чем не сравнимое
воздействие на человеческие массы и порождая непреодолимое желание в него
поверить, против которого бессильны все логические аргументы. Эта странная
особенность может быть понята только в сравнении с навязчивыми
представлениями в случае психотиков. Давно уже установлено, что такие
представления содержат элемент забытой реальности, которой - по возвращении
- приходится мириться с искажением и непониманием; стойкая вера людей в
такие представления порождена именно этим зерном истины, в них содержащимся,
и распространяется не только на него, но также и на те искажения, которые на
это зерно наслоились. Наличие такого "зерна истины", - которое мы можем в
данном случае назвать исторической правдой - следует приписать и религиозным
