 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— Что же с ней такое?
— Она всегда была нервная. Наполовину инвалид.
— Значит, в этом смысле она и разочаровала вас, не правда ли? Она должна была получать от
вас эмоциональную поддержку вместо того, чтобы оказывать ее вам, и так было с самого детства.
— Верно, доктор, так оно и было.
В этот момент вошел другой человек, и я предложил ему сесть. Он сел на пол спиной к стене,
ничего не сказав, но слушал с большим интересом.
— У меня впечатление, что ваш отец не влиял на вас начиная с девяти лет или около того.
— Он был пьяница. Думаю, что мне было примерно девять, когда он запил сильнее.
Разговор этот был продолжительнее, чем его описание, потому что он часто прерывался
промежутками молчания, во время которых я нащупывал свои заключения.
Человек, вошедший позже, попросил меня рассказать что-нибудь и о нем.
— Ну что ж, — сказал я, — мне кажется, что ваш отец был с вами очень строг. Вам приходилось
помогать ему на ферме. Вы никогда не ходили с ним на охоту или рыбную ловлю. Вам приходилось
ходить самому, с компанией довольно грубых парней.
— Верно.
— Он начал обидно ругать вас, когда вам было около семи.
— Да, ведь моя мать умерла, когда мне было шесть, это может быть связано.
— Вы были очень близки с матерью?
— Да, очень.
— Так что смерть ее оставила вас более или менее во власти вашего грубого отца?
— Пожалуй, да.
— Вы раздражали вашу жену.
— Пожалуй, так. Мы ведь разошлись.
— Когда вы женились на ней, ей было примерно шестнадцать с половиной.
— Верно.
— А вам было около девятнадцати с половиной, когда вы на ней женились.
— Верно.
— Я ошибся не больше, чем на шесть месяцев?
Он задумался на мгновение, соображая, а затем ответил:
— То и другое верно с ошибкой меньше двух месяцев.
Наступило долгое молчание, как случалось и до того; но на этот раз я чувствовал, что
интуитивное ощущение от меня ускользает, и сказал:
— Ну вот, друзья мои, это все, что я могу.
— Доктор, — сказал второй человек, — а можете вы угадать мой возраст?
— Мне кажется, сегодня я не настроен угадывать возрасты.
— Ну, попробуйте, док!
— Не думаю, что мне удастся, но попробую. В сентябре вам исполнится двадцать четыре.
— Тридцать, в октябре.
Я выбрал эти два случая из большого числа главным образом по той причине, что эти люди
согласились позже явиться на очередное еженедельное собрание врачей больницы, где они
засвидетельствовали подлинность моих наблюдений. (На этом собрании я приводил доводы в пользу
того, что ранние эмоциональные переживания индивида оставляют свои следы не только на его
личности, но и на его мускулатуре, в особенности на мышцах лица, и эти два человека идеально
подошли к такому случаю.)
Большею частью эти наблюдения возникли в результате интуиции, точнее, того, что врачи
называют «клинической интуицией». Точно так же как старый домашний врач умел распознать тиф и
ставил диагноз «нюхом», потому что часто сталкивался в своем долгом опыте с этой болезнью,
наблюдательный психиатр может и в наши дни многое узнать о своих пациентах интуитивным путем.
Поскольку он все время видит пациентов и спрашивает их о возрасте, брачном состоянии, домашней
жизни, характере родителей и так далее, то следует рассчитывать, что со временем у него должна
выработаться способность совсем неплохо угадывать на глаз.
