 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Не обращая внимания на толпу, Джен спрыгнул с грузовика и устремился за нею, швырнув в нее
несколько перчаток. Как раз в этот момент подъехала полицейская машина. Джен увидел
направляющихся к нему полицейских и от души рассмеялся. Затем, со всей возможной скоростью, он
выхватил из коробок перчатки и забросал ими толпу.
В участке подтвердилось, что он не пьян; вызвали его отца и рассказали ему всю историю.
Мистер Ленд отвез его в Олимпию, где он был помещен в больницу.
Его возбужденное состояние скоро прошло, но доктор Трис сказал отцу, что он нуждается в
длительном отдыхе. Однако Джен, стыдясь своего поведения, решил искупить его, вернувшись в
колледж, и приняться за работу еще усерднее прежнего. Этот замысел поддержал его отец, непременно
желавший иметь в семье юриста; тем более что Джен казался ему вполне здоровым. Вопреки совету
доктора Триса, Джен снова отправился в Аркадию. Друзья отнеслись к нему по-разному, но он старался
избегать столкновений и, казалось, не особенно волновался из-за сплетен на его счет, ходивших по
общежитию. Он жил спокойно и усердно учился, избегая ночных клубов и магазина готового платья, где
встретился с девушкой.
Поскольку Джен пропустил в этом семестре почти два месяца, ему пришлось изрядно
переволноваться во время экзаменов. Он не был уверен в результате и знал, что отец вряд ли простит
ему неудачу. В день окончания экзаменов, вместо того чтобы собираться домой, как другие студенты, он
сидел с мрачным видом в своей комнате. Теперь, когда все кончилось, его беспокойство час от часу
возрастало. Последние полтора месяца он испытывал переутомление. Вечером ему было трудно уснуть,
и он просыпался до рассвета, чувствуя себя еще более усталым, чем перед сном. Ему не хотелось есть, у
него пропало половое влечение и пропал интерес к людям, которые теперь только раздражали его. Ход
его мыслей замедлился, и ему было трудно сосредоточиться на занятиях. Происходящее вокруг не
вызывало у него, казалось, обычного интереса; он начинал плакать без особой причины, подпрыгивал
от каждого шума. Глаза его быстро уставали, он страдал запором, отрыжкой и изжогой. Он принялся
размышлять о своем поведении после прошлого семестра, а также о различных своих поступках в более
раннем возрасте, которых он стыдился; у него было ощущение, что все о них знают и разглядывают его
на улице.
В эту ночь Джен попытался повеситься на своем галстуке. К счастью, галстук оборвался, и Джен
свалился на пол.
Он не поехал домой и на следующий день, а вечером попытался отравиться газом; заделав все
щели в двери и окнах, он повернул рукоятку. Ему опять повезло: часть газа просочилась наружу, и
хозяйка вовремя его нашла. Его снова отвезли в Олимпию, положили в больницу, и на этот раз семья
его соглашалась со всем, что говорил доктор Трис. Джен пробыл в больнице шесть месяцев, а потом в
течение года часто бывал у врача. Хотя он и сдал экзамены, он не вернулся в колледж, а уехал в город на
севере штата и стал помощником заведующего магазином мужской одежды. В течение ряда лет он
большей частью здоров, но раз в месяц по-прежнему посещает психиатра, и, когда он ощущает
возбуждение или депрессию, врач прописывает ему соответствующее лекарство, так что он может жить
и работать в более или менее уравновешенном состоянии.
Может показаться удивительным, что две болезни со столь различными проявлениями случаются
у одного и того же человека; составляя части одного и того же психоза; но если подумать об этих двух
эпизодах, то можно усмотреть их важнейшую общую черту: оба они произошли от внезапного
высвобождения больших неудовлетворенных напряжений Ид. Во время первой болезни Джен был
чрезмерно общителен, чрезмерно великодушен, сексуально возбужден до безрассудства, а временами
также раздражителен, критичен и воинствен. Эти действия произошли от взрыва угнетенного либидо с
небольшим количеством направленного наружу мортидо; взрыв этот был столь мощным, что одержал
верх над его здравым смыслом и чувством реальности.
Во время второй болезни у него произошел еще один взрыв энергии Ид, но с двумя отличиями от
предыдущего: во-первых, взрыв этот состоял главным образом из мортидо; во-вторых, он был
направлен не наружу, а внутрь. У индивидов, подверженных таким взрывам, мы обнаруживаем
всевозможные комбинации конструктивной и деструктивной энергии. Обычно либидо направляется
наружу, что приводит к так называемому маниакальному эпизоду, а мортидо направляется внутрь,
вызывая депрессивный, или меланхолический эпизод. Поскольку оба состояния часто встречаются у
