 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Михаил Ефимович Литвак: «Психологический вампиризм»
74
внешне все выглядит благополучно. Ребенок смиряется и послушно выполняет волю матери,
осознанно или неосознанно стремясь уйти из-под ее опеки. Иногда ребенок идеализирует мать,
не замечая ее вампиризма, оправдывая репрессивные меры, закрывая глаза на ад в собственной
душе.
Вампиризм Заботливой Матери проявляется со всей силой, когда ребенок, иногда
великовозрастный, начинает настаивать на своем. Поскольку Заботливая Мать воли ребенку не
дает, он не может удовлетворить свои потребности, если не инстинктивные, то
психологические — ну, например, потребность чувствовать себя самостоятельным. Тогда он
заболевает. А мы уже говорили о том, что практически все болезни возникают оттого, что не
удовлетворяется какая-то потребность. На уровне сознания Заботливая Мать переживает, но
бессознательное ее торжествует. Вот она, высокая цель — вылечить ребенка. Пока лечение
эффекта не дает, ее действия выглядят вполне оправданными. Это поиски врачей, лекарств,
экстрасенсов, биоэнергетиков. Но если она нечаянно приведет свое чадо к врачу, который
сможет вылечить его (т. е. научить его правильно общаться), то сделает все, чтобы сорвать
лечение. Ведь если ребенок выздоровеет, он или уйдет от нее, или перестанет отдавать ей свои
психологические соки. Вампир, лишенный такой подпитки, начинает чувствовать себя хуже.
Используя навыки психологического общения, в частности, здесь очень помогает
психологическое айкидо, мои подопечные-доноры начинают чувствовать себя лучше, а
вампиры негодуют и обещают «прийти и разобраться с этим Михаилом Ефимовичем».
А сейчас хочу подвести итоги. Лозунг вампира такой: «Я все сделаю для твоего счастья
при условии, если ты останешься несчастным. Я все сделаю для твоего выздоровления при
условии, если ты останешься больным».
А теперь примеры.
Лечился у нас в клинике мальчик 14 лет с неврозом навязчивых состояний. Я пригласил
его на занятия группы, где были только взрослые, но дал ему разрешение в любой момент
уходить с занятий и возвращаться на них, не спрашивая разрешения. Несколько раз он
проделывал это, хитро и настороженно поглядывая на меня, а потом пытался объяснить
причину своих уходов, но я прерывал его объяснения: «Раз тебе это нужно, выходи. Знаю, ты
хороший парень и зря туда-сюда не ходил бы». Понятно было, что ему не столько нужно было
выходить, сколько проверить мою искренность.
Через несколько дней от болезни не осталось и следа. Когда я посоветовал матери дать
мальчику больше свободы, она категорически отказалась. Объяснение обычное: «Дай ему
волю…». Недели через две у него опять началось обострение. Теперь я уже знаю, что если
неврозом болеют дети, лечение их без воздействия на родителей не имеет никакого смысла. А
если заниматься только с родителями, толку гораздо больше. Причем чем меньше ребенок, тем
больше внимания следует уделять работе с родителями.
Энергичная женщина 60 лет, директор магазина, попросила, чтобы я проконсультировал
ее дочь 33 лет, находящуюся в состоянии затяжной депрессии.
История болезни была такова. В семье девочку воспитывала бабушка. Стиль воспитания
— «оранжерейный». С одной стороны, тепличные условия, с другой — бабушка оскорбляла
внучку, пренебрежительно отзываясь о ее внешности. Мать была в семье генералом, все делала
для благополучия семьи. Жила она, конечно, для семьи. Ей самой ничего не было нужно.
Вторым ребенком был для нее муж. Но основное внимание, конечно, сосредоточилось на
дочери. Когда она подросла, чтобы как-то улучшить ее внешность, было сделано несколько
пластических операций. Честно говоря, не думаю, что они были нужны.
Когда пришла пора любви, больная практически ни с кем не встречалась по двум
причинам: ребята ей не нравились, так как были плохо воспитаны, не вполне культурны
(влияние «оранжереи»); она чувствовала себя непривлекательной. И если кто-то ей нравился,
она считала, что шансов на успех у нее нет (влияние оскорблений бабушки). Делового
увлечения не было. В институте училась легко, но без особого интереса. Тогда состояние как-то
компенсировалось. Был узкий круг подруг, с которыми поддерживала общение. Когда окончила
институт, стала работать на неинтересной работе. По вечерам висела на телефоне, болтая с
подругами. Постепенно подруги повыходили замуж. Беседовать по телефону стало не с кем.
Появилось чувство одиночества. Когда ей было лет тридцать, ее консультировал известный
