 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
15
деятельности, происходящей внутри, казалось бы, будничных и бесконечно безликих, рядами вы
строенных зданий. Человек, живущий в таком городе, частенько испытывает удивление и даже
потрясение, когда узнает, какую странную жизнь могут вести совершенно неприметные люди в
домах, снаружи ничем не отличающихся от других домов на этой же улице. Пережив подобное
удивление раз или два, человек может выработать привычку иногда просто гулять по улицам
(скорее всего, когда стемнеет), с интересом вглядываясь сквозь за дернутые занавески в то, что
происходит за ярко освещенными окнами. Обычное семейство ведет милую беседу с гостями?
Сцена отчаяния у постели больного или покойника? Идет разнузданное веселье? А может, какой-
то таинственный культ или опасный заговор? Фасады домов нам ничего об этом не скажут, они
лишь показывают приверженность к тем или иным архитектурным вкусам определенных групп
или классов, которые, скорее всего давно уже не живут здесь. Социальные мистерии происходят
за фасадами. Желание проникнуть в эти мистерии аналогично любопытству социолога. В
городах, на которые неожиданно обрушиваются какие-то бедствия, такое любопытство можно
удовлетворить сполна. Тот, кто пережил бомбежки военного времени, знает, каких странных
(иногда даже невообразимо странных) людей можно встретить в бомбоубежище, спустившись
туда из собственной квартиры. Он может вспомнить, как жутко выглядит утром после ночного
налета дом, половину которого, точно ножом, срезала бомба, сорвала фасад и безжалостно
обнажила некогда скрытый интерьер. Однако в большинстве городов, где люди живут обычной
жизнью, фасады можно «преодолеть» только благодаря любознательности. Подобно этому
история знает ситуации, когда фасады срывались с общества силой, и все, кроме самых
нелюбопытных, обнаруживали, какая реальность скрывалась за ними на самом деле. Но такое
случается нечасто, отчего и фасады предстают, как правило, некими скалоподобными
твердынями. Для того чтобы научиться воспринимать реальность, скрывающуюся за внешней
оболочкой, нужно приложить известные интеллектуальные усилия.
Поясним примерами нашу мысль о том, как социология «заглядывает за» фасады
социальных структур. Возьмем политическую организацию какого-либо местного сообщества.
Если кто-то захочет выяснить, как управляется современный американский город, то он легко
получит об этом официальную информацию: у города непременно есть устав, соответствующий
законам штата. Сведущий человек посоветует заглянуть в разного рода статуты, которые
дополняют городскую конституцию. Из всех указанных документов можно выяснить, какую
форму правления имеет сообщество, узнать, что на муниципальных выборах голосуют не по
партийным спискам и что городское правительство вступило в региональную систему
водоснабжения. Точно так же, прочитав городские газеты, можно составить представление об
официально признанных политических проблемах города. Можно узнать о планах города по
присоединению одной пригородной территории, о недавних изменениях в административном
подчинении другой территории, произведенных для обеспечения ее индустриального развития,
или о том, что один из членов городского сове та был обвинен в злоупотреблении служебным
положением в корыстных целях. Все это постоянно происходит, так сказать, на видимом,
официальном, публичном уровне политической жизни. И, тем не менее, только в высшей степени
наивный человек может думать, что такого рода информация дает ему полную картину
политической жизни сообщества. Социолог обязательно захочет понять основу «неформальной
структуры власти» (как назвал ее американский социолог Флойд Хантер, интересовавшийся
подобными исследованиями), т.е. такую картину взаимопереплетения людей и их властных
возможностей, которую нельзя отыскать ни в каких статутах и о которой, пожалуй, не вычитаешь
даже в газетах. Политолог или юрист-эксперт с огромным интересом могут сравнивать устав
данного города с конституциями других подобных сообществ. Социолог скорее попытается
выяснить, каким образом и насколько сильно закрепленные законом имущественные права
влиют и даже определяют действия официальных лиц, избранных согласно этому уставу. Кое-что
об имущественных правах можно найти не в городском уставе, а скорее в кабинетах президентов
корпораций. Эти права и основанные на них интересы могут вести вообще за пределы местного
сообщества, в частные особняки горстки могущественных людей, в офисы некоторых
профсоюзов, а иногда и в штабы преступных организаций. Случись социологу самому
соприкоснуться с властью, он прежде всего «заглянул бы за» официальные механизмы, которыми
якобы регулируются властные отношения в городе. Это совсем не значит, что социолог считает
официальные механизмы абсолютно неэффективными, а закрепленное в законе определение
чисто иллюзорным. Но он, по крайней мере, будет настаивать, что есть и другой уровень
