 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
16
реальности, который надо исследовать в конкретной властной системе. А иногда он
действительно может прийти к выводу о полной бесперспективности поисков реальной власти
там, где, по мнению общества, ей должно быть.
Возьмем другой пример. Протестантские вероисповедания Америки широко различаются,
так сказать, по «устройству», т.е. по официально определенным способам их функционирования.
Можно говорить о епископальном, пресвитерианском и конгрегационалистском «устройствах»
(имея в виду не вероисповедания, обозначенные этими названиями, а формы церковного
управления, которые имеют место в различных вероисповеданиях, например, епископальная
форма принята у епископальной церкви и у методистов, конгрегационалистская - у
конгрегационалистов и баптистов). Почти во всех случаях такие «устройства» складывались в
ходе длительного исторического развития и имели свои теологические обоснования, по поводу
которых эксперты в области церковных учений продолжают вести бесконечные споры. Если
социолог заинтересуется управлением вероисповеданий в Америке, то ему не надо будет
особенно долго сосредоточиваться на этих официально принятых терминах. Вскоре он
обнаружит, что проблемы реальной власти и организации имеют мало общего с «устройством» в
теологическом смысле. Ему ста нет ясно, что независимо от числа верующих базовая форма
организации всех вероисповеданий - бюрократическая. Логика административного поведения
диктуется бюрократическими процессами и очень редко точкой зрения, скажем, епископальной
или конгрегационистской доктрины. Социолог-исследователь быстро «заглянет за» множество
пугающих обозначений иерархов церковной бюрократии и точно определит, кто из них реально
обладает исполнительной властью, при этом не важно, как они называются -
«епископами»,
«завотделами» или «председателями синода». Подход к церковной иерархии как к одной из
бюрократических систем дает социологу возможность вскрыть происходящие внутри
организации процессы, обнаружить внутренние и внешние влияния, испытываемые теми, кто,
согласно теории, облечен властью. Иными словами, за фасадом «церковных устройств» социолог
увидит работу бюрократического аппарата, который, как, например, в Методистской церкви, не
слишком отличается от аппарата любой федеральной службы, компании «Дженерал Моторс» или
Объединенного профсоюза рабочих автомобильной промышленности.
Или возьмем пример из экономической жизни. Управляющий персоналом какого-нибудь
промышенного предприятия будет с наслаждением вычерчивать вам яркие красочные схемы,
которые, якобы, демонстрируют управление производственным процессом: здесь каждый знает
свое место, каждый знает, от кого он получает распоряжения и кому должен их передавать;
каждый член коллектива имеет свою, предписанную только ему роль в «великой драме»
производства. В реальности же всегда все бывает иначе, и хорошие управляющие это прекрасно
знают. На официальную схему организации накладывается более запутанная, и едва различимая
сеть межгрупповых отношений, привязанностей, предрассудков, антипатий и (что еще важнее)
поведенческих кодов. В промышленной социологии накоплено множество данных о действии
таких неформальных сетей, складывающихся на разных стадиях развития коллективов и либо
вступающих в противоречие с официальной системой, либо подстраивающихся под нее. Очень
сходное сосуществование формальной и неформальной
организаций обнаруживается везде, где
большое количество людей живут или работают вместе в условиях единого дисциплинарного
режима, - в армии, в тюрьмах, больницах, школах, в том числе в «тайных братствах», которые
заключают между собой дети и о которых так редко знают взрослые. Социолог, опять-таки, будет
стараться пройти сквозь дымовую завесу официальных версий реальности (версий бригадира,
офицера, учителя) и попытается уловить сигналы, исходящие от «скрытого мира» (от мира
рабочего, солдата, школьника).
Приведем еще один пример. В западных странах, особенно в Америке, принято считать:
мужчины и женщины вступают в брак потому, что любят друг друга. Существует широко
распространенный миф о любви как о сильном, неодолимом чувстве, сметающем все преграды,
как о таинстве, которое пытаются постичь большинство молодых, а иногда и не очень молодых
людей. Однако при исследовании реальных причин заключения браков не вольно возникает
подозрение, что Купидон пускает свои стрелы в сердца людей независимо от их принадлежности
к какому-либо классу, расе, религии, к группе с определенными доходами и образованием. Если
предшествующее свадьбе поведение (его еще обозначают словом «ухаживание», скорее
вводящим в заблуждение, нежели что-то проясняющим) исследовать глубже, то откроются такие
каналы взаимодействия, которые подчас регламентируют поведение не менее жестко, чем
