 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
42
Социологический подход помог нам лишь более точно идентифицировать все персонажи,
мертвые или живые, у которых есть привилегия возвышаться над нами.
Наиболее близкое этому взгляду на общество социологическое направление связано с
именем Эмиля Дюркгейма и его школой. Дюркгейм подчеркивал, что общество есть феномен sui
generic, т.е. оно предстает перед нами как огромнейшая реальность, которую нельзя объяснить
или описать в терминах какой- то другой реальности. Далее он утверждал, что социальные факты
суть «вещи», точно так же имеющие объективное существование вне нас, как и явления природы.
Он утверждал это главным образом для того, чтобы защитить социологию от поглощения ее
проимпериалистически настроенными психологами. Однако его концепция существенна и
помимо чисто методологического аспекта. «Вещь» - это что-то вроде скалы, на которую можно
налететь, но которую нельзя ни убрать, просто пожелав свалить ее, ни преобразовать по прихоти
воображения. Вещь - это то, обо что можно тщетно биться, то, что находится в определенном
месте вопреки нашим желаниям и надеждам, то, что, в конце концов, может свалиться нам на
голову и убить. Именно в таком смысле общество является совокупностью «вещей». Правовые
институты, пожалуй, лучше, чем любые другие социальные институты, иллюстрируют данное
качество общества.
Согласно дюрктеймовскому пониманию, общество предстает перед нами как объективный
факт. Оно - там, его нельзя отрицать, с ним должно считаться. Общество находится вне нас, оно
окружает нас со всех сторон, направляет нашу жизнь. Мы существуем в обществе, располагаясь в
особых секторах социальной системы. Место в обществе почти полностью предопределяет, что и
как мы делаем, - от языка до этикета, от разделяемых религиозных верований до статистической
вероятности совершить самоубийство. Где господствует влияние социального положения, там
наши желания не принимаются в расчет; наше интеллектуальное сопротивление тому, что
общество предписывает или прописывает, достигает, и то в лучшем случае, немногого, а чаще -
ничего. Общество, как объективный и не зависимый от нас факт, противостоит нам, особенно в
форме принуждения. Его институты задают образцы наших действий и даже формируют наши
ожидания. Они поощряют нас, пока мы придерживаемся их предписаний. На случай выхода за
эти рамки в распоряжении общества имеется почти неограниченный арсенал органов контроля и
принуждения. Санкции со стороны общества способны в любой момент изолировать нас от
окружающих людей, подвергнуть осмеянию, лишить не только средств к существованию,
свободы, но и, как последняя мера, жизни. Законы и мораль общества могут предоставить
искусно аргументированное оправдание каждой из этих санкций, и большинство людей вокруг
одобрят подобные оправдания, если их используют против нас в наказание за отклонение от
заданных образцов. Наконец, наше место в обществе определено, так сказать, не только в
пространстве, но и во времени. Наше общество является исторической сущностью, которая
простирается во времени далеко за пределы биографии отдельного индивида. Общество
предшествует нам и будет существовать после нас. Оно было здесь до нашего рождения, здесь и
останется после нашей смерти. Жизни наши - лишь эпизоды волшебно величественного шествия
общества сквозь время. Короче говоря, общество - это стены нашего за точения в истории.
Общество в человеке
В предыдущей главе мы, возможно, дали читателю повод ре шить, что социология готова
отобрать у экономики звание «мрачной науки». Представив общество в образе жуткой тюрьмы,
мы должны теперь предложить хотя бы несколько спасительных вы ходов из этого, способного
привести в уныние, детерминизма. Однако прежде мы попробуем еще немного сгустить краски.
До сих пор, подходя к обществу главным образом как к системе контроля, мы
рассматривали индивида и общество как две противостоящие друг другу сущности. Общество
представало как внешняя реальность, осуществляющая влияние и насилие над индивидом. Если
эту картину оставить без изменений, то у нас сложится весьма ошибочное представление о
реальных отношениях между индивидом и обществом, словно речь идет всего лишь о толпах
взнузданных и управляемых властями людей, побуждаемых к повиновению постоянным страхом
того, что может случиться с ними, если они выйдут из повиновения. И обыденное знание об
обществе, и социологический анализ убеждают нас в том, что это не так. Большинству из нас
ярмо общества не слишком трет шею. Почему? Разумеется, не потому, что власть общества
меньше, чем мы показали в предыдущей главе. Почему же тогда мы не страдаем от его власти?
Возможно, читатель понял уже наш намек на то, каким может быть социологический ответ на
