Navigation bar
  Print document Start Previous page
 50 of 74 
Next page End  

50
конструирует особую самоидентификацию специально для этих занятий. После сеанса такой
самоидентификации он оставляет ее, так сказать, в стойле под надежным замком и возвращается
домой любящим отцом, заботливым супругом, а может быть, даже и пылким любовником своей
жены. Точно так же судья, приговорив человека к смерти, отделяет самоидентификацию судьи от
остального своего сознания и становится добрым, терпимым и чутким. Начальник нацистского
концентрационного лагеря, который писал полные нежности письма своим детям, - лишь
крайний случай того, что постоянно имеет место в обществе.
Читатель совершенно неправильно понял бы нас, если бы
подумал, будто мы хотим
представить общество так, словно все в нем только и делают, что плетут интриги и заговоры и
вовсю
рядятся в личины, чтобы одурачить других. Напротив, процессы
исполнения ролей и
построения идентификаций в общем не обдумываются и не планируются, а идут почти
автоматически. Упоминавшиеся нами психологические потребности в постоянстве
Я-образа -
яркое тому подтверждение. Преднамеренный обман
требует такой степени психологического
самоконтроля, на которую способны очень немногие. Именно поэтому неискренность
довольно
редкое явление. Большинство людей чистосердечны, поскольку в психологическом плане так
жить легче. Это означает: они верят в то, что делают, ради удобства забывая о том, что делали
раньше, и счастливо идут по жизни в полной уверенности, что с положенным приличием
преодолеют все испытания. Чистосердечие есть сознание человека, обманутого своим
собственным действием. Или, как сказал Дэвид Рисмен, чистосердечный человек - тот, кто верит
собственной пропаганде. В свете обсуждаемых социально-психологических по своему характеру
процессов представляется теперь более правдоподобным признать, что нацистские преступники
были искренни, когда говорили о себе как о бюрократах, выполнявших иногда неприятные
обязанности, которые им в самом деле были не по вкусу, нежели пола гать, будто они говорили
так, чтобы вызвать снисхождение у судей. Их угрызения совести, вероятно, столь же искренни,
как и их былая жестокость. Как писал австрийский романист Роберт Музиль', в сердце каждого
убийцы есть уголок, где он всегда остается невинным. «Времена года» в человеческой жизни
сменяют друг друга, и в зависимости от этого приходится менять свое лицо точно так же, как
люди меняют наряды. В момент переодевания мы не испытываем никаких психологических
трудностей или этических проблем из-за «недостатка характера». Здесь мы хотим подчеркнуть
лишь привычность процедуры.
Все сказанное о ролевой теории можно увязать с изложением предыдущей главы о системах
контроля с помощью понятия «личностный подбор», введенного Х.Гертом и Ч.Миллзом». Всякая
социальная структура подбирает себе тех людей, в которых она
нуждается для своего
функционирования, и исключает тем или
другим способом тех, кто ей не подходит. Если под
рукой нет
подходящих людей, их непременно произведут в соответствии с
требуемыми
спецификациями. Так, через механизмы социализации и «формирования» общество производит
необходимый для
своего существования персонал. Социолог ставит с ног на голову
идею
здравого смысла о том, что появлению институтов предшествует появление людей с
определенными качествами. Совсем наоборот. Свирепые воины находятся потому, что есть
готовые к походу армии; в Бога начинают верить тогда, когда собираются строить церкви;
потому появляются мыслители, что университету нужно заполнить штат, а убийцами становятся
потому, что кого-то надо убить. Неверно, что каждое общество имеет тех людей, которых оно
заслуживает. Скорее, общество производит тех людей, которые ему нужны. Можно утешать себя
тем, что процесс этого производства наталкивается на технические трудности. Позже мы увидим,
что его можно даже саботировать. Здесь лишь отметим, что ролевая теория и вытекающие из нее
выводы добавляют важное измерение в нашу социологическую картину человеческого
существования.
Если ролевая теория позволяет нам воочию увидеть присутствие общества в человеке, то
так называемая социология знания может привести нас к сходным озарениям с совершенно иной
отправной точки. В отличие от ролевой теории социология знания имеет европейское
происхождение. Сам термин «социология знания» был впервые введен немецким философом
Максом Шелером'», а благодаря другому европейскому мыслителю Карлу Мангейму,
проведшему последние годы своей жизни в Англии, новая дисциплина попала в поле зрения
англо-саксонской мысли. Здесь не место углубляться в весьма интригующую интеллектуальную
родословную социологии знания, которая включает и Маркса, и Ницше, и немецкую
историческую школу. Но для нашего повествования социология знания пришлась весьма кстати,
Hosted by uCoz