 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
59
процессу. Какой бы незыблемой ни казалась та или иная социальная структура сегодня, она не
была таковой испокон веков. В разные периоды ее истории каждая из ее характерных черт была
придумана людьми - харизматическими фанатиками, ловкими мошенниками, героями-
завоевателями и теми, кто просто обладал властью и почему-то решил, что так лучше продолжать
шоу-спектакль. Все социальные системы создали люди, поэтому они могут вносить в них
изменения. Один из недостатков рассмотренных в предыдущей главе взглядов на общество
(которые, подчеркнем это вновь, дают нам достаточно надежное представление о социальной
реальности) заключается в том, что, оставаясь в рамках их системы координат, очень трудно
говорить об изменениях в обществе. И вот тут-то историческая ориентация веберовского подхода
способна восстановить равновесие.
Дюркгеймовский и веберовский взгляды на общество логически не противоречат друг
другу. Они просто составляют антитезу, ибо в центре их внимания находятся разные аспекты
социальной реальности. Совершенно правильно будет сказать, что
общество является
объективным фактом, что оно формирует и даже принуждает нас. Но так же верно и то, что наши
осмысленные действия способствуют поддержанию общественного здания и могут сыграть свою
роль в его изменении. Эти два утверждения
содержат в себе парадокс социального
существования: общество
определяет нас, а мы, в свою очередь, определяем общество. На
данный парадокс мы уже намекали ранее, говоря о тайном сговоре и сотрудничестве с
обществом. Пока мы смотрим на общество с этих позиций, оно кажется гораздо более хрупким,
чем представлялось ранее. Нам необходимо признание общества, чтобы быть людьми и
сформировать свой Я-образ, т.е. самоидентичность. Обществу же, для того чтобы существовать,
необходимо признание со стороны людей. Иными словами, не только мы, но и общество
существуем по определению. Оно опирается на наше место в социальном пространстве до тех
пор, пока наш отказ признать за ним реальность не возымеет действие. Отказ мало поможет рабу
в его неприятии рабства, другое дело, если это сделает один из его господ. Но рабовладельческие
системы всегда реагировали насилием на вызов со стороны своих даже самых обездоленных
жертв. А потому в обществе, по всей видимости, нет ни тотального бессилия, ни тотальной
власти. Сильные мира сего признают это и стараются применять средства контроля аккуратно.
Отсюда следует, что системе контроля необходимо постоянное подтверждение со стороны
тех, кого она призвана контролировать. Существует целый ряд способов лишить систему такой
поддержки, каждый из которых, согласно официальному определению, несет угрозу обществу.
Мы рассмотрим эти способы транс формации, отстранения и манипулирования.
Говоря о харизме, мы уже указывали на то, каким образом может происходить
трансформация социальных дефиниций. Конечно же, харизма не является единственным
фактором, вносящим изменение в общество, но любой процесс социальных изменений связан с
новыми дефинициями реальности. Любое обновление дефиниций означает, что кто-то начал
действовать вопреки тому, чего от него ожидают. Господин ожидает от своего раба поклона, а
вместо этого получает кулаком по физиономии. Разумеется, только в зависимости от частоты
подобных инцидентов мы будем, употребляя социологические термины, говорить об
индивидуальном «отклонении» или социальной «дезорганизации».
Если индивид отказывается признавать социальную дефиницию экономических прав, то мы
имеем дело с преступным явлением,
точнее - с одним из актов отклоняющегося поведения,
которые заносятся статистиками ФБР в рубрику «преступления против собственности». Но если
отказываются массы, возглавляемые
политическим руководством, то мы имеем дело с
революцией (будь то в форме установления социалистического порядка или – в более умеренной
форме - установления радикально новой налоговой системы). Социологические различия между
такими индивидуальными отклонениями, как преступления, и широкомасштабной
дезорганизацией и преобразованием социальной системы в целом типа революций, очевидны.
Однако важно отметить, что оба эти типа явлений демонстрируют возможность сопротивления
внешним и (по необходимости) внутренним влияниям. В самом деле, изучая революции, мы
обнаруживаем, что внешним действиям против старого порядка непременно предшествует
распад внутренней приверженности и лояльности. Образ короля рушится раньше, чем его трон.
Сошлемся на Альберта Соломона, который считал подходящей иллюстрацией к сказанному
историю королевского ожерелья накануне Французской революции и историю с Распутиным
перед революцией в России. Неутихавшим некогда в южных штатах антирасистским
