 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
7
Упрек в том, что многие социологи пишут свои труды на варварском наречии, также можно
принять с некоторыми оговорка ми. Всякая научная дисциплина должна разрабатывать свою
терминологию. Это право безоговорочно признается за такой наукой, как, например, ядерная
физика, занимающаяся вещами, которые совершенно не известны широкой публике и для
обозначения которых в обыденной речи просто нет слов. Между тем особая терминология для
социальных наук, быть может, даже более важна, поскольку их предмет знаком всем и слова для
его описания уже существуют. Именно потому, что мы хорошо знаем социальные институты,
которые нас окружают, наши представления о них в обыденном сознании весьма нечетки и часто
ошибочны, подобно тому, как большинству из нас очень трудно дать точное описание
собственных родителей, жен и мужей, детей и близких друзей. Кроме того, при обозначении
реалий социальной действительности наш язык часто (и, может быть, слава Богу) оказывается
расплывчатым и невразумительным. Взять, к примеру, хотя бы понятие «класс», одно из
центральных понятий в социологии. В обыденном употреблении оно имеет, наверное, десятки
значений, выделяя категории людей с разными уровнями дохода, расы, этнические группы,
политические группировки, по рейтингу IQ и многим другим критериям. Ясно, что социолог,
если он в своей работе стремится к какой-то научной строгости, должен иметь четкое
недвусмысленное определение понятия.
Учитывая эти обстоятельства, становится понятной склонность некоторых социологов, во
избежание семантических ловушек обыденного употребления, к изобретению невиданных доселе
неологизмов. Поэтому, по крайней мере, некоторые из них, мы считаем абсолютно
необходимыми. Вместе с тем мы полагаем, что, приложив некоторые усилия, большинство
социологических сюжетов можно изложить доступным языком и современный
«социологический жаргон» в значительной степени можно рассматривать как сознательную
мистификацию. Но опять-таки сходное явление мы обнаруживаем и в других дисциплинах.
Объяснение этого, возможно, кроется в сильном влиянии германских академических традиций,
которое испытали на себе американские университеты в период их становления в качестве
научных центров, когда глубина научного анализа достигалась с помощью тяжеловесного языка
науки. Если научная проза оказывалась непонятной никому, кроме узкого круга посвященных, то
это было доказательством ее интеллектуальной респектабельности ipso facts. Многие
американские научные труды и сейчас еще производят впечатление переводов с немецкого.
Конечно, о подобном можно только сожалеть, однако к легитимности социологического
познания как такового это не имеет отношения.
И, наконец, мы рассмотрим образ социолога, связанный не столько с выполнением его
профессиональной роли, сколько с представлением о нем как об особом типе личности. Согласно
такому представлению, социолог - отстраненный, беспристрастный наблюдатель, хладнокровно
манипулирующий людьми. Если в отношении кого-то данное представление превалирует, то его
можно считать ироническим триумфом собственной борьбы социолога за свое признание в
качестве истинного ученого. Социолог здесь оказывается самозванным сверхчеловеком,
отгородившимся от теплой витальности обыденного существования и ищущим удовлетворение
не в том, чтобы проживать свою жизнь, а в том, чтобы судить о жизни других людей, тщательно
раскладывая их по полочкам, из-за чего он упускает из виду реальную значимость того, что
наблюдает. Более того, существует мнение, что даже если социолог вовлекается в социальные
процессы, то он делает это как беспристрастный инженер, отдающий свои манипулятивные
навыки в распоряжение властей.
Пожалуй, последнее из рассмотренных представлений не по лучило столь широкого
распространения. Его придерживаются главным образом те, кто по политическим мотивам
опасается фактического или возможного злоупотребления социологией в современных
обществах. Не стоит тратить много слов ради опровержения этого представления. Как
обобщенный портрет современного социолога оно имеет слишком явные искажения и подойдет
очень малому числу индивидов, которых можно встретить сегодня в Америке. Тем не менее,
проблема роли ученого-обществоведа - действительно очень серьезная проблема. Например,
привлечение социологов в некоторые отрасли промышленности и государственного управления
вызывает вопросы морального порядка, которые следовало бы рассматривать в более широком
кон тексте, чем это делалось до сих пор. Впрочем, вопросы морали касаются всех, кто занимает
ответственный пост в современном обществе. Нет нужды подробно останавливаться здесь на
имидже социолога как беспристрастного наблюдателя и бессовестного манипулятора
