 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
прид¸т в голову на таком основании отрицать, что между животными и растениями имеется
существенное различие. Хайер (Неуеr) утверждает, что никто не может взять на себя смелость
оспаривать существование различий между мужчиной и женщиной, основываясь на фактах
гермафродитизма.
Никоим образом нельзя отрицать, что психическое и соматическое (а не только психогенное и
соматогенное) образуют в человеке некое тесное единство - психосоматическую цельность
человеческого существа. Однако при этом нельзя упускать из виду, что это единство не идентично
самости или целостности. Значит, как бы тесно ни было связано в человеке психическое и соматическое
друг с другом, речь вс¸-таки ид¸т о различных по своей сути проявлениях бытия; общим же в обоих
случаях является только то, что это проявления одного и того же бытия. Между этими проявлениями
бытия сохраняется непреодолимая пропасть. Мы ничего не можем поделать с тем, что, например,
физическое -лампа, которую я вижу перед собой или над собой, светлая и круглая, тогда как -
психическое - восприятие этой же самой лампы или - не менее психическое - представление о ней (едва
я закрою глаза) может не быть ни светлым ни круглым: представление, к слову, может быть очень ярким,
но никак уж не круглым.
Сам по себе интересен вопрос, как перед лицом непреодолимой даже в теории пропасти между
психическим, с одной стороны, и соматическим, с другой, - этими абсолютно различными способами
проявления единства человеческого бытия, мы можем сохранить и уберечь свой человеческий облик,
свой человеческий образ. На мой взгляд, это возможно только в рамках онтологически многомерного
подхода к психофизиологическим явлениям. Поскольку мы говорим об этих способах проявления только
по аналогии со ступенчатыми или многослойными конструкциями, например, в терминах Николая
Гартмана (Hartmann) или Макса Шелера, то существует опасность, что суть человека, так сказать,
распад¸тся на телесное и душевное, как будто это бытие, как будто сам человек «составлен» из тела и
души (и духа). Но если я, скажем, спроецирую стакан, стоящий передо мной на столе, на плоскость
столешницы, то в результате получится круг, а если я сделаю боковую проекцию стакана, то в результате
получится прямоугольник; несмотря на это, мне никогда не прид¸т в голову отстаивать утверждение,
что стакан составлен из круга и прямоугольника. Ничуть не в большей степени я имею право говорить,
что человек составлен из тела и души (и духа). По той же самой причине нельзя рассматривать телесное
и душевное как ступени или слои, существующие сами по себе, но только как измерения единой
целостной человеческой сущности. Лишь в этом случает можно адекватно понять, с точки зрения
антропологии, это единство и эту целостность. Лишь в этом случае можно постичь совместимость
несоизмеримого, единство человеческого существа, несмотря на многообразие составляющих его
измерений.
Итак, мы установили: несмотря на единство человеческого существа, имеется принципиальное
различие между соматическим и психическим как его составляющими (такую важную его составляющую
как духовное, мы также должны будем обсудить). И ничего не меняется от того, что различие между
психогенезом и соматогенезом носит градуальный характер. Мой учитель Освальд Шварц обычно
набрасывал в этой связи одну схемку (рис. 4).
(психическое, психогенное, соматогенное, соматическое)
Рис.4.
На этой схеме вертикали обозначают различные заболевания с большим или меньшим психо-
или соматогенным компонентом. Любое заболевание всегда является в большей или меньшей степени
психо- или соматогенным. Соответственно его место в пределах данной схемы будет различным, а
вертикаль, представляющая некоторое заболевание, может смещаться. Неподвижной и резкой границей
всегда оста¸тся диагональ, то есть граница между психической и соматической областями как таковыми,
