 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
пути человека».
Теперь, наверное, понятно, что только та психотерапия, которая отваживается выйти за пределы
психодинамики и исследований поведения и войти в измерение специфически человеческих
феноменов, одним словом, только регуманизированная психотерапия, будет в состоянии понять
приметы времени и откликнуться на его потребности. Другими словами, становится ясно, что мы,
диагностируя экзистенциальную фрустрацию или даже ноогенный невроз, должны видеть в человеке
существо, которое - в силу своей самотрансцедентности -постоянно находится в поисках смысла. Что же
касается не диагноза, а самой терапии, прич¸м терапии не ноогенного, а терапии психогенного невроза,
то мы должны исчерпать все возможности использования не менее свойственной человеку способности
к самодистанцированию, которая зачастую (и не в последнюю очередь) проявляется в виде чувства
юмора. Человечная, гуманизированная, регуманизированная психотерапия, таким образом,
предполагает, что мы приобретаем опыт самотрансцеденции и навык самодистанцирования. И то и
другое невозможно, если мы видим в человеке животное. Ни одно животное не интересуется смыслом
жизни, и ни одно животное не умеет смеяться. Под этим вовсе не подразумевается, что человек - это
только человек и что в н¸м нет ничего от животного. Но человеческое измерение по отношению к
измерению животного является высшим, и это значит, что оно включает в себя все низшие измерения.
Выявление специфически человеческих феноменов в человеке и одновременное признание в н¸м
субчеловеческих проявлений отнюдь не противоречат друг другу, потому что между человеческим и
субчеловеческим существуют отношения, если так можно сказать, включ¸нности одного в другое.
Задача логотерапевтической техники парадоксальной интенции как раз в том и состоит, чтобы
мобилизовать способность к самодистанцированию в рамках лечения психогенного невроза, тогда как
другая логотерапевтическая техника - дерефлексия - основана на фундаментально-антропологическом
факте - на способности к самотрансцеденции. Понять оба этих терапевтических метода можно, только
если исходить из логотерапевтической теории неврозов.
В ней мы различаем три вида патогенных реакций. Первый можно описать следующим образом:
пациент реагирует на конкретный симптом (рис. 1) опасением, что симптом может появиться снова, то
есть страхом ожидания, и этот страх ожидания приводит к тому, что данный симптом, действительно,
появляется снова, — событие, которое укрепляет пациента в его ожиданиях.
(Надписи - сверху-вниз, слева-направо (здесь и далее): вызывает, подкрепляет, симптом, фобия,
усиливает)
Рис. 1
Теперь получается: пациент так боится повторения симптома, что у него, при известных
условиях, появляется страх перед своими опасениями. Наши пациенты говорят о «страхе перед
страхом», прич¸м совершенно спонтанном. И как они объясняют этот страх? Большей частью они боятся
потери сознания, инфаркта или инсульта. Как же они реагируют на свой страх перед страхом? Бегством.
Например, они избегают необходимости выходить из дому. Действительно, агарофобия представляет
собой парадигму этой первой невротической реакции страха.
Почему же эта реакция может быть «патогенной»? В одном докладе, сделанном по приглашению
Американской ассоциации новых методов в психотерапии мы сформулировали ответ следующим
образом: «Фобии и обсессивно-компульсивные неврозы частично обусловлены попыткой избежать
ситуации, в которой возникает тревога». [В. Франкл «Парадоксальная интенция как логотерапевтическая
техника», American Journal of Psychotherapy 14, 520, 1960.] Однако наше представление о том, что бегство
от страха методом избегания ситуации, вызывающей страх, играет решающую роль в бесконечном
