 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Хол был крупным человеком. Крупным физически: 6 футов 4 дюйма ростом и 125 фунтов
весом. Крупным интеллектуально: у него был диплом престижного колледжа и степень
доктора психологии, также полученная в крупнейшем университете. Крупным был и его
подход к жизни: частная практика в области психологии; руководство группой в
развивающем центре, должность доцента в местном колледже, комитеты и комиссии
государственной психологической ассоциации, доклады на конференциях и статьи в
журналах. И как раз сейчас его затруднения тоже были крупными.
— Не понимаю. Я думал, вы хотели, чтобы я рассказал, почему я выгнал Тима сегодня
утром.
— Нет, Хол, — я старался быть терпеливым. Хотя мы работали вместе уже три месяца,
он все еще не понимал по-настоящему.
— Я просил вас рассмотреть те чувства и мысли, которые были у вас, когда вы его
выгоняли. Подождите, подождите минуту. — Хол начал отвечать слишком быстро, он все
еще не сообразил, чего я добиваюсь. — Слушайте, Хол, позвольте мне направлять ваше
осознание, хорошо?
— Конечно.
— О’кей, представьте себе завтрак сегодня утром. Постарайтесь почувствовать этот
образ сейчас. Вы не можете вернуться туда в действительности, но можете соприкоснуться
с теми чувствами, которые рождает в вас воспоминание о происшедшем. Просто ухватите
это чувство; не нужно мне объяснений и рассуждений; просто чувство. Представьте себе
Тима, вашего сына, и его волосы, которые вас так раздражают. Теперь вы можете
обнаружить, что у вас внутри что-то происходит. Что происходит в вас прямо сейчас?
— Ну, я просил его вчера постричься. Он сказал, что пострижется. Взял деньги. Знал,
что я хочу покороче. Не думаю, что это неразумное требование. Знаю, какая у детей мода
на прически. В конце концов, я не дубина! У меня у самого борода. Я просто хотел, чтобы
он не выглядел дикарем с Борнео. Утром он вошел в комнату, как пугало, как африканец,
или как там, к черту, это назвать! Господи Боже! Он выглядел, как деревенский дурачок! Ну
что ж, ладно. Я сказал ему, что не потерплю придурка в своем доме и...
Хол по-прежнему не понял мою мысль. Не понял, что между тем, чтобы думать о себе, и
тем, чтобы осознавать внутри себя, существует различие, как между двумя мирами. Я
должен был каким-то образом помочь Холу перейти из того мира, в котором Хол является
страдающим объектом, проблемой, нуждающейся в решении, в тот мир, в котором Хол
будет просто самим собой, делая или не делая то, что он хочет, насколько это позволяет
окружающий его мир. Как и многие из нас, Хол был гораздо больше знаком с объективным
миром, чем с субъективным. Мы все в каком-то смысле странники, изгнанные из Рая
безлично-сознательной спонтанности бытия.
— Хол, вы все еще вспоминаете и думаете об этом человеке, которым вы являетесь. Вы
все еще не внутри себя.
— Я знаю, что внутри меня. Я чертовски зол на этого ребенка. Вот что у меня внутри.
Он, кажется, не упускает ни одного шанса досадить мне, и меня ужасно бесит, что он
знает, на какие кнопки нажимать, чтобы вывести меня из себя...
— Он знает, какие кнопки нажимать, чтобы разозлить вас, но, кажется, сами вы не
знаете, как нажимать на свои собственные кнопки, чтобы действовать в соответствии со
своими желаниями. — Была еще одна сторона всей этой истории. Хол был втянут в
продолжительную и болезненную войну со своим сыном-подростком. Сегодня утром
произошла всего лишь очередная стычка. Однако Хол был не только зол на своего сына.
— Джим, я не понимаю, что происходит, когда пытаюсь разговаривать с этим ребенком.
Начинаю злиться раньше, чем осознаю это. Начинаю с того, что говорю себе: я должен
быть спокойным, разумным, смотреть на вещи с его точки зрения, а через два
предложения начинаю кричать и угрожать. — Хол был измучен своей любовью и своим
гневом по отношению к семнадцатилетнему сыну. Сын, Тим, сопротивлялся Холу во всем, в
чем только мог. Сражение по поводу прически было всего лишь одной из многих баталий.
Тим хотел бросить учебу, сразу же после окончания средней школы — если, конечно, он ее
закончит: он так много прогуливал и был так равнодушен к учебе, что мог и не получить
аттестата. Тим употреблял анашу и, возможно, другие наркотики. Тим не верил в
капитализм, в американский образ жизни, в традиционный дом и семью, в успех. Короче,
Тим, казалось, отвергал все, на что Хол сделал ставку в своей жизни. Кроме слов. Оба — и
Тим, и Хол — без конца разговаривали и спорили, что долгое время связывало их, а теперь
