 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
— Если коротко, Кейт, дело в том, что я собираюсь уехать на год, уже в апреле. Я
получил должность научного консультанта на севере и...
Ее лицо осталось неизменным; возможно, взгляд стал немного более неподвижным, но
не могу точно сказать. Слова давались мне нелегко. Я чувствовал себя виноватым и
испуганным.
— Ну вот, я говорил с доктором Ласко, и в течение следующих шести месяцев перед
моим отъездом он будет время от времени участвовать в нашей работе, чтобы, когда вы
почувствуете себя готовой к этому, вы смогли продолжать работать с ним. И, кроме того...
— Когда я почувствую себя готовой? Боюсь, я не совсем понимаю. — Ее тон был
немного похож на прежний: формальный и отстраненный. Но, странным образом, я
почувствовал облегчение, услышав ее голос; теперь я мог заняться деталями.
— Ну, я имел в виду, что мы можем устроить так, чтобы вы перешли к нему, когда вам
захочется, в следующие шесть месяцев.
Я суетился; мне не нравилось то, что я говорил.
— Понимаю. — Кейт была спокойна, бесчувственна и хорошо контролировала себя.
Думаю, она испугалась.
— И, кроме того, я буду приезжать сюда время от времени, так что мы сможем
поддерживать контакт в любой форме, которая окажется полезной.
Я все еще чувствовал себя зажатым и смущенным. Мой тон был механическим и
безличным; это было плохо. Мне стало немного легче, когда я понял, в чем проблема: я
нашел нечто, с чем можно работать.
— Да, я уверена, что мы сможем это сделать. — Она говорила отстраненно, безлично
отвечая на мой безличный тон и усиливая наше отдаление.
— Кейт, я испытываю сейчас множество чувств. Я беспокоюсь о том, уезжать ли мне
вообще. Я чувствую себя виноватым в том, что причиняю вам боль. Чувствую себя
скованным, пытаясь выразить свою заботу и желание сделать все возможное, чтобы вы
извлекли из этого позитивный опыт.
— Конечно, я понимаю. Все это правильно. Разумеется, я понимаю ваше желание
продвинуться вперед в своей профессиональной карьере, и я уверена, что доктор Ласко
будет очень полезен мне, если я буду вынуждена продолжить терапию будущей весной.
Все очень мило. Слишком мило, но никаких очевидных моментов, к которым можно было
бы придраться.
— Кейт, думаю, это сообщение произвело на вас большее впечатление, чем Вы хотите
признать. Я высоко ценю вашу поддержку, но мне хотелось бы помочь вам войти в контакт
с вашими более глубокими чувствами по поводу моего отъезда. — Я подозревал, что Кейт
использует все доступные ей средства, чтобы подавить панику.
— Да, действительно, это сюрприз. Я и правда раньше не задумывалась о такой
возможности. Но на самом деле не думаю, что вы должны так сильно беспокоиться. Шесть
месяцев — это долгий срок, и я уверена, что за это время можно сделать все необходимое.
Вы согласны? — Она говорила вежливо, холодно и формально. Слишком вежливо, слишком
формально. Она отстранялась.
— Нет, Кейт, не уверен. Мне не нравится, что вы стали такой покладистой и
отстраненной. В последнее время мы научились говорить друг с другом гораздо более
прямо. Думаю, вы обижены и, возможно, рассержены. Вы можете обнаружить в себе
подобные чувства?
— Нет, не думаю. Просто я осознаю, что мне необходимо некоторое время, чтобы
обдумать то, что вы сказали, и чувствую некоторое раздражение от того, что вы все время
превращаете все в греческую трагедию. В самом деле, я не чувствую себя такой уж
расстроенной.
Она говорила обычным голосом, очень рассудительно. Может быть, я недооцениваю ее
прогресс? Верно, Кейт слегка отступила назад, но разве это не нормально? Мне что,
хотелось, чтобы она была так привязана ко мне, что мой отъезд должен был вызвать
серьезную травму? Или я хочу поверить в то, что она хорошо перенесла это известие,
потому что мне слишком тяжело прорываться снова через ее стену?
— Хорошо, Кейт, у нас много времени сегодня. Почему бы не продумать то, что я сказал
вам, и не сделать это вслух, чтобы я мог слышать и помочь, если необходимо?
Но мне не пришлось делать что-либо. Сеанс проходил спокойно. Кейт говорила обычным
тоном и сохраняла осторожную эмоциональную дистанцию. Я пытался — по-настоящему
