 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Санта Моники, зафиксировали мою шею в гипсе, починили пару ребер, сломанных о руль.
Знаете, обычная рутина. После недельного наблюдения в госпитале меня отпустили домой,
и тут началась эта агония.
Беннингтон, мой личный врач, настаивал на полном обследовании, и, помимо шеи,
ребер и нескольких синяков, обнаружилось, что мое сердце выделывает странные вещи на
электрокардиографе. Кардиологи смотрели на графики, но никто не знал точно, как их
интерпретировать. Поэтому они дали мне те невероятные, идиотские инструкции, которые с
серьезным видом могут давать только врачи: “Просто расслабьтесь и не беспокойтесь. О
нет, не пытайтесь ничего делать. Просто отдыхайте. Оставайтесь в постели; ничем не
занимайтесь; не двигайтесь слишком много...”, — и так далее и тому подобное. “Просто
расслабьтесь и забудьте, что ваша голова чуть не оторвалась от шеи и что, говорят, из-за
этого могут быть необратимые осложнения и нужно будет всегда носить этот ошейник, а
может, и нет. Просто расслабьтесь и не думайте о том, что ваше сердце, кажется, выдает
странный ритм, который может означать полную отставку, а может, с другой стороны,
вообще ничего не означать. Знаете, просто расслабьтесь”. Так что я расслабился. Черта с
два! Я пытался быть “хорошим пациентом” целый месяц, но это меня ужасно подавляло.
— Подавляло?
— Сводило с ума. Я не знаю. Вначале казалось, что подавляет. Я был мрачным,
раздражительным, часто огрызался на детей и на Хелен. Затем я начал дичать, как мне
кажется. Хм-м-м. Не хотел ни с кем разговаривать. Пытался смотреть телевизор. Боже мой!
Пустыня. Пытался читать. Раньше я любил читать. Хм-м-м. Какое-то время было лучше. Я
пробегал по одной— две книги в день. Но довольно скоро, не знаю, через месяц или около
того, я почувствовал, что убегаю в книги. Я боялся остаться без них. Хм-м-м. Не знаю
почему, но я понял, что боюсь оказаться не поглощенным книгой, тревожусь, когда
заканчиваю одну, и не могу дождаться, когда начну следующую. Поэтому я попытался
остановиться. Хм-м-м. К тому времени я мог немного двигаться, разговаривать с
сотрудниками. Я заставил их дать мне работу на пару часов в день — в конце концов, мое
сердце все еще работало, хотя и вело себя странно. Но это было слишком трудно. Я не
самый хороший координатор. Хм-м-м. Я хотел быть в курсе всего и все делать сам. Я не
мог. Имел одну острую стычку, когда не повиновался приказам. Они заверили меня, что не
шутят. У меня действительно не такое сердце, какое должно быть. Пришлось отнестись к
этому серьезно. Хм-м-м. — Он остановился, казалось, размышляя.
— Это было трудно? Трудно принять всерьез, что ваше сердце не такое здоровое, как
бы вам хотелось?
— Да. Хм-м-м. Да, это так. Мне не нравится думать об этом.
— Расскажите мне.
— Не уверен, что смогу. Хм-м-м. Как будто я в чем-то виноват. Как будто я не совсем
здесь. Я не знаю. Это не имеет никакого смысла. И тогда не имело. Но это беспокоило
меня. Полагаю, это и сейчас продолжает меня беспокоить. Хм-м-м. Последние два месяца
или около того были действительно несчастными. Я работал пару часов в день с людьми,
которые приходили ко мне домой, или по телефону, и затем я должен был прекратить. Это
меня бесило. Но я не мог заставить мои мысли остановиться, даже когда пытался. Они
продолжали пожирать меня. И тогда...
— Тогда...
— Тогда я попытался найти в себе какие-то иные ресурсы, что-то помимо работы, или
телевизора, или чтения. Как будто раньше меня было больше, внутренне, понимаете. Но,
кажется, я не смог найти ничего. Хм-м-м. Не смог найти ничего, что не было бы связано с
какой-либо внешней деятельностью. Это грызло меня. Я все продолжал размышлять,
переживать снова и снова. До сих пор это меня беспокоит...
— Лоренс, меня поразили слова, которые вы употребили: “пожирали меня”, “грызли
меня”, “пережевывал” и т.д. Вы не можете заставить свои мысли перестать пожирать вас...
— Да. Да. Хм-м-м. Как будто множество маленьких тварей кусают меня и не дают покоя.
Постойте! Рассказ об Амазонии, муравьи, пожирающие человека? Да! Ну конечно! Эти
мысли, кажется, поедали меня точно так же.
— В прошедшем времени?
— Нет, иногда это продолжается. Когда у меня начинаются страхи. Это очень
интересно! Но почему страх? Я ведь не исчезаю на самом деле в каких-то внешних вещах...
Или исчезаю?
