 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
хуже. Ей было не по себе, что она так озабочена этим обстоятельством. Она думала, что не
должна вмешиваться в “личное” дело, и удержалась от того, чтобы задать мне вопрос —
из страха, что Фрэнку повредит, если он услышит мое мнение. Только постепенно она
начала понимать, как мы все связаны друг с другом.
10 апреля
До поры до времени Дженнифер, казалось, ограничивалась наблюдением за тем, как
другие члены группы открывали для себя сложное и важное соотношение между своей
отделенностью и общностью с другими. Например, на следующей встрече Кейт
исследовала свое прошлое и то, как оно повлияло на нее:
— Мои родители, как я теперь понимаю, никогда не учили меня чувствовать. Как будто
любой нормальный человек естественным образом испытывает верные чувства, и ему не
нужно подсказывать.
— Это верно, Кейт, — подхватила Луиза. — Теперь мне кажется странным, когда я
понимаю, как безоговорочно судила людей за их чувства, даже не думая о том, чтобы
помочь им узнать о них. Как раз на днях я разговаривала с доктором Райаном о...
— О, Бога ради! — взорвался Фрэнк. — Вы обе вызываете у меня головную боль своей
болтовней.
Лоренс, который был в группе немного дольше, чем Дженнифер, забеспокоился — то ли
по поводу невежливости Фрэнка, то ли по поводу причины его гнева.
— Лоренс, ты поморщился только что, когда говорил Фрэнк. Что случилось?
Лоренс: Ну, я думаю, я согласен с тем, что Луиза и Кейт говорили слишком абстрактно,
но я бы хотел, чтобы Фрэнк... — Обращаясь к Фрэнку. — Я бы хотел, чтобы ты не был
постоянно так раздражен и невежлив с дамами. Знаю, я старомоден, но твоя грубость меня
расстраивает.
Хол: Да, Фрэнк, ты полез в бутылку, хотя, думаю, что ты прав.
Луиза: Ты правда меня испугал, Фрэнк, но я согласна, что мы ударились в абстракции.
Все, что я на самом деле хотела сказать, — это что у меня, как и у Кейт, не хватает навыка
по отношению к моим собственным эмоциям. Меня больше учили тому, что не надо
чувствовать, чем тому, что надо.
Фрэнк: О черт, Луиза, я на тебя не злюсь. С тобой все в порядке. Просто я так паршиво
чувствую себя все время. — Он рискнул чуть улыбнуться Луизе, к которой его, казалось,
тянуло, как драчливого мальчишку к доброй тетушке.
Луиза: Ты не слишком хорошая реклама для чувств, старина Фрэнк. Я всегда боялась
своих чувств, думала о них, как о бомбе с часовым механизмом, которая может взорваться,
если только я взгляну на них или выпущу наружу. И, кажется, с тобой происходит именно
то, чего я боялась.
Фрэнк: Так заведи свой механизм, и вперед!
Луиза: Боюсь, вас всех тогда разнесет на куски.
Дженнифер наблюдала, как зачарованная, но в основном молчала. Очевидно, ее
поразила та свобода, с которой другие выражали свои чувства и включались в чужие
эмоции. Было ясно, что она пока не верила, что тоже может участвовать в этом, и не
ощущала большого желания двигаться в этом направлении.
8 мая
Дженнифер не раз порывалась узнать мое мнение о состоянии Фрэнка. Она, очевидно,
приняла его волнения близко к сердцу и хотела выяснить, насколько они серьезны, но не
решилась показать, что озабочена этим. Я даже не уверен, что она позволила себе
осознать то, что озабочена: это пугало ее. Фрэнк, давший ей уменьшительное имя
“Дженни”, вел себя так, как будто осторожные вопросы Дженнифер его раздражали. Но
постепенно они, кажется, достигли взаимопонимания.
После нескольких групповых сеансов Дженнифер, сама того не желая, оказалась в
центре внимания. Была вторая половина сеанса, когда Луиза заговорила о своем
ощущении утраты.
Луиза: Мне почти сорок, а я чувствую себя так, как будто никогда не жила по-
настоящему. Иногда, думая об этом, я злюсь и хочу разбить что-нибудь, но сегодня меня
