 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Стойкость Фрэнка, сражавшегося со мной многие месяцы, пока мы не научились по-
настоящему работать вместе, сама по себе была глубоким и поучительным опытом.
Существуют и другие моменты, которые прояснились для меня.
Я, как и все люди, одновременно отделен от других и связан с другими — фактически,
связан со всем существующим. Ни один человек не является островом, но ни один не
идентичен другому. Я должен принять этот парадокс. Фрэнк боялся той части парадокса,
которая касалась связи с другими, и старался жить только как отдельное существо. Это не
сработало и не могло сработать. Мне необходимо было прислушаться к своему внутреннему
чувству и осознать связь с другими, полностью приняв ее в свое бытие.
Переживание заботы о другом человеке действительно является очень действенным.
Фрэнк боялся его силы, но рискнул принять заботу от меня и сам позаботился о
Дженнифер. А затем он отпустил ее, и это было наиболее самоотверженным выражением
его заботы. Я тоже вынужден был осознать, что забота и избрание неразрывно связаны с
предоставлением свободы и сожалением о том, кого отпускаешь. Если попытаться
избежать боли, придется заглушить подлинное внутреннее знание. Тогда целостный смысл
моей заботы будет упущен, и я не смогу достичь подлинной человечности.
Необходимо заботиться о том, чтобы брать на себя какие-то обязательства. Долгое
время — задолго до его обращения к психотерапии — Фрэнк пытался сделать свою жизнь
безопасной с помощью нигилизма. Он отвергал все ценности, все отношения, все
собственные обязательства. Он думал, что свободен, но был эмоционально обделен и
вынужден был отвергать свой внутренний голос. Во время терапии Фрэнк рискнул
соблюдать обязательства — вначале просто регулярно посещая сеансы и оплачивая их.
Затем он обнаружил, что может приобрести многое, расставшись со своим негативизмом.
Это привело его к связям с другими людьми, и, наконец, он смог связать себя
обязательствами регулярной работы, компромиссом в отношении своей внешности и
одежды, долговременными образовательными и профессиональными целями. Людям
свойственна направленность. Они всегда интенциональны — по крайней мере, в некоторой
степени (например, изначальная интенция Фрэнка — не иметь связей и обязательств).
Если я хочу быть по-настоящему живым, мне необходимо открыть или создать в своем
внутреннем центре намерение и двигаться в определенном направлении (не обязательно в
смысле социальных или материальных достижений). И смысл путешествия состоит скорее в
том, чтобы двигаться, чем в том, чтобы прийти.
__________
Однажды Фрэнк зашел повидаться со мной. Прошло примерно двенадцать лет с того
знаменательного дня, когда он объявил о своем намерении стать моим коллегой. Работая
как зверь, Фрэнк закончил докторантуру и интернатуру, у него была жена — тоже
выпускница института — и сын. Зная об этих достижениях из нашей переписки, я опасался
его посещения. Как много лет тому назад, я вновь спрашивал себя: не помог ли я создать
послушный винтик в машине среднего класса?
С самого начала меня успокоила свирепая борода Фрэнка, когда я встретил его в
приемной. Что бы я ни думал, я не увидел дрессированного клерка. Фрэнк приветствовал
меня смущенно, очевидно, наблюдая за моей реакцией. Мы оба чувствовали себя неловко,
но вскоре смогли начать разговор. И когда Фрэнк заговорил, я понял, что он не потерял
контакт со своим внутренним центром.
Он интересовался работой с детьми-наркоманами, скептически относился к
официальным методам работы с этими молодыми людьми, будучи уверен, что подобные
методы скорее усложняют проблему, нежели решают ее. Он не верил в то, что нужно быть
“мягким”, но настаивал на том, что до ребенка действительно нужно достучаться, если
хочешь, чтобы тот изменился, и что большинство так называемых “жестких” программ
просто обходят стороной трудности, связанные с решением действительных проблем. Его
речь произвела на меня впечатление. Я сказал ему об этом. Тогда Фрэнк заколебался и,
наконец, сказал: “Ну и дерьмо ты, Джим! Вечно из ничего раздуваешь огромное дело! Я
просто делаю то, что должен”. И я расслабился, убедившись, что Фрэнк остался самим
собой.
